"Эммануил Казакевич. Двое в степи [H]" - читать интересную книгу автора

Синяевым.
- Они скоро выдохнутся,- говорил он убежденно,- силенок не хватит...
Зарвались слишком. Огарков лег на койку.
- Вы разуйтесь, лейтенант,- сказал ему Синяев.- Так разве отдохнешь?
- Дежурный майор приказал быть наготове,- смущенно ответил Огарков.
Офицеры сдержанно рассмеялись - наивность новичка позабавила их.
- Ничего,- дружески произнес кто-то,- если слушать дежурных майоров,
всю войну в сапогах проспишь.
Огарков послушно разулся и погрузился в свои мысли.
Приезд в штаб армии являлся для него крупным жизненным переворотом. Еще
вчера вечером он числился начхимом полка, и не подозревал, что его ожидает
такая резкая перемена. Переменой этой он был доволен. Химическая служба
больше не удовлетворяла его, хотя еще месяц назад он ехал из училища,
непоколебимо уверенный в том, что химия едва ли пе важнейшее дело в армии.
Он тогда был твердо убежден, что немцы в ближайшее время начнут
химическую войну, и жаждал противопоставить им бдительную и умелую оборону.
Он бредил противогазами, противоипритными костюмами, накидками, дегазацией
оружия. Каждое отравляющее вещество он знал назубок - по запаху, внешнему
виду и свойствам, каждый предмет табельного имущества казался ему дорогим и
полным глубокого и неповторимого смысла. Он был полон решимости передать
свои знания всем солдатам без исключения и немедленно.
Однако, прибыв в часть, стоявшую тогда в обороне, он столкнулся, к
своему удивлению, с довольно равнодушным отношением людей к
противохимической защите. Ему поручали разные задания: он проверял
бдительность в траншеях переднего края, состояние стрелкового оружия, боевую
подготовку рот второго эшелона. Своим делом он, в сущности, занимался
мимоходом.
Полное понимание он встретил, пожалуй, только в маленькой
химинструкторше Вале, своей помощнице. Эта рыженькая веснушчатая девушка в
больших сапогах одна только и поддерживала его высокое мнение о своей
миссии. Целые дни ходила она по батальонам и ротам, проверяя химическое
имущество, тихо и беззлобно упрекая командиров в нерадении к противогазам и
противоипритным пакетам и настойчиво выбрасывая из противогазных сумок
бойцов краюхи хлеба.
Ходила она как будто неторопливо, потихоньку, но за день успевала
обойти всех и вся, заглядывала во все блиндажи и щели, бочком пробиралась
среди лошадей и походных кухонь, а к вечеру обязательно появлялась в штабной
землянке и исправно докладывала Огаркову о замеченных ею непорядках.
- Не дай бог, конечно,- говорила она,- но хоть разик нужно было бы
Гитлеру газы пустить, тогда бы наши поняли, что такое химия...
Однако Гитлер к газовой войне не прибегал, и Огарков чувствовал себя
лишним в полку.
В штабной землянке вместе с лейтенантом жили помощник начальника штаба
по разведке старший лейтенант Кузин и начальник артиллерии капитан Дубовой.
Кузин частенько посмеивался над Огарковым и каждый раз встречал его
неизменными словами:
- Привет лейтенанту Ломоносову - Лавуазье!
Огарков иногда обижался, но чаще всего прощал Кузину его насмешки:
Кузин целые дни пропадал на переднем крае, раза два лазил за "языком". В
насмешках Кузина и сквозило чувство превосходства человека, делающего живое,