"Эммануил Генрихович Казакевич. Старые знакомые (Рассказ) " - читать интересную книгу автора

победителей!" Но мы сурово отметали от себя эти мысли слабых - мы знали,
что еще много радостного и трудного предстоит нам, и надо жить, чтобы
довершить то, что начато.
Тем более что вокруг холмика с телом Аленушкина происходило
непрерывное движение огромных масс людей, освобожденных от рабства, сотен
тысяч и миллионов бездомных, угнетенных и оскорбленных.
В немецком городке высились кучи щебня вместо домов, зияли разбитые
окна, беспризорные дети искали что-то на свалках.
Люди были голодны и печальны. И мы испытывали великую любовь ко всем
этим людям, любовь, от которой глаза становятся горячими от подступающих
слез, любовь, способную гнать плоты против течения, менять русла рек, -
великую любовь к людям, ради которой только и стоит жить на земле и
называться человеком. Если ради нее придется быть суровыми, - мы будем
суровыми, хотя бы наши сердца обливались кровью при этом.
А мы еще должны были проявлять суровость: впереди отступали,
сражаясь, остатки немецких войск. Они сражались еще в силу ложного
понимания дисциплины, в силу ненависти, которую долго и настойчиво вбивали
им в головы. Но большей частью это уже были не войска, а одиночки -
несчастные, покинутые своими командирами, потерявшие веру в будущее. Уже
не "фрицы", не солдаты, а люди. И это превращение солдат в людей, это
тотальное поражение немецкой армии, как бы ни было оно для них мучительно
и трудно, - оно было плодотворно. Оно таило в себе новый, победный путь -
путь былой славы для великой нации, давшей миру Маркса и Энгельса, Томаса
Мюнцера и Ульриха фон Гуттена, Кеплера и Лейбница, Баха и Бетховена, Гете
и Шиллера, Гельмгольца и Рентгена, Планка и Эйнштейна.
Покинув могилу Аленушкина, мы пошли дальше, чтобы добить гитлеровскую
армию.
Старшина Горюнов нес в носовом платке ордена и медали покойного и
негромко рассказывал мне о нем нечто вроде надгробного слова.
- Что ж, - не спеша говорил старшина Горюнов, - Аленушкин был хороший
парень. Мы с ним два месяца вместе воевали... Как вернулся из госпиталя, -
он у нас в роте все время. А раньше он воевал на Третьем Украинском
фронте. Прошлой зимой он там орден Красного Знамени получил. Он захватил
штаб 16-й мотодивизии немцев. Документы важные и генеральские штаны. Он
мне рассказывал. Да... А потом участвовал в деле под
Корсунь-Шевченковским. Там целую немецкую армию окружили. В этих боях
Аленушкин подбил из противотанкового ружья пять штук танков. Это точно.
Другому бы не поверил, а ему верю - очень хорошее зрение имел. Глаза -
соколиные прямо, честное слово. Он стрелял - так на лету попадал в монету.
Я сам видел. И откуда у него такое? Сам он сын колхозника, кончил
семилетку и работал то ли секретарем сельсовета, то ли в сельпо. В общем -
не бог весть что. Правда, рисовал хорошо. Когда мы на формировке стояли,
он с нас всех портреты рисовал. Очень похоже. И книжки любил читать. Его
хлебом не корми, а дай книжку в руки. Я ему даже говорил: брось читать,
успеешь почитать после войны, еще зрение свое испортишь, а оно нужное
теперь для родины... Семья у него в деревне, мать-старуха, брат младший и
какая-то Ольга, не знаю точно - жена или невеста. Сам он никаких особых
личных счетов к немцам не имел - не то что я, у меня и дом сожгли в
Белоруссии, и старики и сынишка умерли с голоду в немецкой оккупации. У
него этого не было. Но как человек партийный и понимающий обстановку, он