"Александр Казанцев. Говорящий холст" - читать интересную книгу автора

энтузиастами, стремящимися обжить таежную глушь, проложить через нее
стальные полосы пути.
Казалось поначалу, что Хромой шел к этим людям, но звериным своим чутьем,
что-то почуяв, круто свернул он на восток и зашагал к океану, хоть и было
до него еще море лесов.
Стояла редкая для этих мест жара. Иссохшая трава шуршала. Пот застилал
прищуренные и уже отупевшие глаза Хромого. Но он, припадая на левую ногу,
все шел и шел, оставляя за собой след из разбросанных пластин. Силы уже
оставляли Хромого, но его гнал теперь, помимо чужой злой воли, еще и
собственный Страх.
На давно пройденном им распадке лежала в траве пластинка, похожая на
отстрелянную гильзу. Олень, чутко поводя великолепной рогатой головой,
нечаянно наступил на нее и сразу же отскочил, почуяв недоброе. Задымилась
под его копытом сухая трава, а пластинка ожила под жгучими лучами солнца,
свернулась и воспламенилась.
Загорелась трава. Легкий ветерок раздул огонь и погнал по распадку к
ближнему дереву. Дым окутал листву, а потом дерево загорелось, сначала у
корня, а потом жадные языки взвились к ветвям. Еще миг - и в смолистый
факел превратилась нарядная черная береза, какой не встретишь ни в каком
другом уголке земного шара!
Крепчал ветер, раздувая пожар. Скоро огненная стена двинулась, гоня перед
собой перепуганного оленя.
Бушующее пламя губило вековые исполины. Гибли сосны, погибал пахучий
кедрач. Огонь приближался к заветной Просеке Молодых, грозя баракам,
первым строениям и деревянным мостам новой дороги.
Казалось, ничто не остановит жаркого вала и огненная стихия сметет все,
что дерзко возвели здесь люди.

Часть поднялась по тревоге. Поднялась в прямом смысле - в воздух! И не
тихоходные вертолеты, а быстрые самолеты в хвост друг другу вереницей
полетели над тайгой, сберегая минуты, секунды...
В одном из них как на подбор сидели тридцать три богатыря и с ними дядька
Черномор, которого звали сержантом Спартаком. Носил он, как и все,
тельняшку, форму поверх нее и берет десантника. Азиатский разрез глаз
как-то не вязался у него с выпуклыми, четкими чертами лица, доставшимися
от отца, когда-то механика полярной станции в тундре, а потом видного
инженера. Мать же его из оленеводческого стана пошла вслед за любимым в
большие города с многоэтажными чумами.
А рядом со Спартаком сидел его друг Остап, маленький, верткий. Он не
дослужился до сержантского звания из-за озорной своей сущности и
несметного числа нарядов, выполнявшихся им вне очереди.
- Эх, траншеекопатель зря не взяли! Клёвое бы дело было! - вертелся на
идущей вдоль фюзеляжа скамье Остап. - Я бы подсуетился и на парашюте его
спустил прямо хоть в очко нужника.
- Твой канавокопатель от слова "копаться" происходит. А нам время дорого,
- степенно возразил Спартак.
- Так и я про брызги! Канаву бы пропахать! Или на худой конец - полосу.
Испокон веков так делали. А тут без всякой техники летим. Вроде нагишом.
- Хватит тебе в зебры играть.
- А что? Они вроде нас - полосатые! Правда, полосы у них под прутики