"Александр Казанцев. Дар Каиссы ("Изобретатель и рационализатор", 1975, № 4 - 5)" - читать интересную книгу автораназывал задуманное им сооружение. Они с Викой смотрели на четырнадцатый
этаж, где она жила, и воображали, как вертолет установит па площадку их мягкую трубу, как она наполнится теплым воздухом и как появится в ней тяга. Тогда надуется, выпрямится небывалый столб, взовьется исполинским "тещиным языком" под самые облака! Заявку на изобретение они напишут вместе: "Мягкая труба, надуваемая вертикальным ветром, возникающим из-за разницы температур у вершины трубы и у ее основания, который в состоянии вращать ветротурбины, что служит для использования солнечной энергии". Какое изящное инженерное решение! Куликов и Нелидова! Каково? Так будет стоять на экспертном заключении "с красным уголком", а потом и на авторском свидетельстве! Домой Костя пришел скорее "рано", чем "поздно", ложиться спать не стал, а принялся сочинять "описание изобретения". Описание не ладилось. Хотелось найти такую формулу, которую никто бы не смог обойти. Как Зингер нашел: "Игла с отверстием у острия", - и оказалось, что конструкция швейной машины немыслима без этого запатентованного Зингером элемента. Отложенную партию с мастером Верейским Костя так и не посмотрел и спохватился, когда о завтраке уже нечего было думать. Добраться бы вовремя до Гоголевского бульвара! А надо еще позвонить Вике, сообщить ей, что он уже начал писать заявку и еще кое-что, очень важное. Вики дома не оказалось. Куда она могла умчаться так рано? Ее мама спросила, что ей передать. Костя сказал, что передавать ничего не надо... то есть надо! - Скажите ей, что заявка на изобретение написана. - На изобретение? - поразилась Нелидова. - Это что же, ночные скитания - Нет, что вы! - воскликнул смутившийся Костя. Но суть дела объяснять по телефону было трудно, да и времени не оставалось - цейтнот! К тому же тон у Нелидовой малорасполагающий... В шахматный клуб Костя прибежал запыхавшись. Прошел через зрительный зал, мельком взглянув на демонстрационную доску с отложенной позицией. "Все ясно! Коварного пата после появления нового белого ферзя мастер Верейский не учел. Этюд!.." И вдруг Костя похолодел. Он посмотрел на позицию глазами этюдиста и почувствовал, что ему не по себе. Сколько этюдов он знал, да и сам составлял, когда белые предотвращали пат противника, ставя не ферзя, а слабую фигуру! А здесь!.. Вика, Александр Максимович и Иван Тимофеевич, сидевшие на своих вчерашних местах, заметили, как переменился в лице Костя, но не поняли, чем это вызвано. Они ведь не были искушены в этюдных парадоксах. Костя сидел, тупо смотря на расставленные фигуры. Мастер Верейский тоже опаздывал. Судья, не дожидаясь его, вскрыл конверт, назвал демонстратору записанный ход и бесстрастно пустил Костины часы. Демонстратор долго возился, отыскивая нужную фигуру. Потом длинной палкой передвинул пешку на последнюю горизонталь, снял ее совсем и палкой потащил наверх другую фигуру. Когда она водрузилась на верхней правой клетке, зал ахнул. Это был не ферзь, а... конь! (рис. i4.gif) 41. h8K! Kpa2 (теперь а2 не приводило к пату черным из-за 42 Kg6 с |
|
|