"Александр Казанцев. Блестящий проигрыш" - читать интересную книгу автора

(Диаграмма 6.), - и вы, черные, проиграли.
- Черные не вы, а мы! - неожиданно вмешался Капитан. - Вернемся назад.
Благо шахматисты - единственные, кто владеет "машиной времени" и может
начинать сначала, при анализах, разумеется. Значит, придется после шаха
конем на f3 брать его пешкой.
- Тогда последует заключительная фаза комбинации, - показал я: -
44...gf 45.Фf1+ Kpg3 46.Фf2+.
- Ферзя-то зачем зевать? - крикнул Поэт и, дотянувшись длинной рукой до
доски, схватил белого ферзя.
Я поставил на его место черного и объявил:
- Cd6 - мат! (Диаграмма 7.)
- Обратите внимание, - заметил Гурвич. - Все фигуры передвинулись.
Целых четыре поля вокруг черного короля заняты его пришедшими на эти места
фигурами: двумя пешками, слоном и даже ферзем - четыре активных
блокирования! И белый король оказался на месте, чтобы принять участие в
матовой картине.
- Неужели он видел ее, когда пошел королем вперед? - прошептал я.
- Все это позволило белым, - не слушая меня, продолжал Гурвич, - дать
мат единственным оставшимся у них слоном. Не без помощи защитников,
заметьте. Совсем как при досадном голе на футбольном поле.
- Вы бы еще пенальти перенесли на шахматную доску, - сердито буркнул
Капитан.
- И мат дан не с краю доски. Это тоже красивее, - продолжал Гурвич. -
Вот в этом и заключается эстетика на клетчатой доске. - И он взглянул на
Капитана. - Высшая красота, как и в жизни, в торжестве мысли над грубой
силой! - И Гурвич назидательно постукал пальцами по группе сгрудившихся
черных фигур.
- Эстетика, эстетика! Чего тут восхищаться! - вскипел Капитан. - Мы же
проиграли эту партию. И матч не выиграли!
- Но зато какой мат получили, - улыбнулся Гурвич.
- Блестящий проигрыш! - всплеснул руками Капитан, вложив в эти слова
весь сарказм, на который был способен.
Поэт заключил спор тут же придуманным четверостишием:

- Кто бывает рад,
Когда получит мат?
Конечно, этюдист!
Попробуй разберись!

Мы разобрались в позиции и стали расходиться. Жене хотелось домой. Она
и так стоически провела здесь вечер, утверждая, что ей были интересны люди и
их переживания, а не фигурки, переставляемые на доске. Однако меня что-то
удерживало. Мы прошли через дубовый зал, и я заметил своего моложавого, но
седого полковника. Он кого-то ожидал. Оказывается, меня!
Подойдя к нам и извинившись перед моей женой, он несколько застенчиво
обратился ко мне:
- Я очень рад, что встретился за доской с этюдистом.
- Почему? Вас интересуют этюды или способность этюдиста к практической
игре?
- Видите ли... я сам немного этюдист. Хочется показать вам некоторые