"Александр Казанцев. Спасите Солнце (Н-ф роман в трех книгах "Льды возвращаются", книга 1)" - читать интересную книгу автора

- Напротив. Я люблю березки и ненавижу асфальтовые шоссе. Презираю рельсы,
топоры и пилы. Я бы жила... Как это сказать?.. Жила бы в вигваме среди
тайги, ходила бы молиться в скит, слушала бы, как журчат ручьи, и даже не
срывала бы цветов...
- В тайге много мошкары. Не представляю вас в наряде раскольницы или с
кокошником на голове!..
- Дедушка любил, когда я надевала русский сарафан. Он называл меня
боярышней. Я хотела бы... и я могла бы быть такой, как боярыня Морозова.
Но я никогда не видела картины Сурикова.
- Почему же? - удивился Буров.
- В Москве не была, - просто ответила она. - Я ведь из Томска.
- Значит, так бы и держали вверх два пальца, отправляясь на казнь?
- Да. В розвальнях.
Он задумался
- А ведь есть другие примеры силы русских женщин...
- Я же сказала, дедушка звал меня боярышней. Ну теперь мы познакомились. Я
знаю, какой вы...
- А я знаю, кто вы. Вы - березка... Надо только суметь в вас заглянуть.
- Попробуйте, - дерзко сказала Шаховская, смотря снизу вверх в его лицо.
Видимо, он совсем неправильно понял, может быть, хотел наказать за
дерзость. Никогда впоследствии Буров не мог объяснить своего поступка, но
он схватил ее за плечи, притянул к себе и поцеловал в, казалось, призывно
раскрытые губы.
Она вывернулась и ударила его звонко по лицу, а в следующую секунду он
почувствовал нестерпимую боль и резко согнулся, сдержав стон.
Да, Шаховская применила прием каратэ, о котором ему приходилось только
слышать... И вот он, слабый, поверженный, ухватился за поручни, почти
повис на них, а она, не удостоив его взглядом, прямая, как деревце, прошла
прочь.
Буров едва пришел в себя, пристыженный и оскорбленный. Вытирая холодный
пот со лба, он поплелся вдоль реллингов, страшась встретиться с кем-нибудь.
Тяжело дыша, он все же остановился около иллюминатора кают-компании,
осторожно заглянул в него. Окруженная молодыми людьми, Шаховская шутила
там и смеялась, села за рояль, стала наигрывать.
Сергею Бурову было до отвращения плохо. И не только от физической боли...
Как он мог дойти до этого, так разговаривать, так поступить с незнакомой
женщиной, даже не зная, кто она!..
Крадучись, он пробрался в свою, к счастью, одноместную каюту и бросился на
койку. Будь у него коньяк, Буров напился бы до бесчувствия. Но пойти в
буфет он не решался...
Что за женщина, черт возьми!.. Ангел, сирена или стерва?.. Сочувствует
льдам и раскольникам. Боярышня, а бьет, как в полицейской школе. Но
хороша!..
Утром Буров не вышел к завтраку. Он навел справки о своей спутнице и
ужаснулся: они оба оказались физиками и ехали в одно место!.. Вот это да!
А он-то вещал о гипотезах!..
Позавтракав у себя в каюте, Буров вышел на палубу, чтобы хоть издали
взглянуть на нее.
Шаховская вела себя, как обычно: стояла у реллингов, любовалась льдами за
молом, волнами впереди, веером солнечных лучей из-за туч, болтала с