"Н.Казандзакис. Последнее искушение Христа " - читать интересную книгу автора

и, уже не брыкаясь, подставляем шею под ярмо. Твой сын тоже протрезвится,
Мария. Да и мой сын, который сейчас рядом с тобой, тоже, слава Богу,
мало-помалу приходит в чувство.
Иоанн покраснел, но не проронил ни слова и вошел в дом, чтобы поднести
гостье прохладной воды и медовых смокв. Усевшись рядом и прильнув друг к
дружке головами, женщины повели тихую беседу о богоодержимом сыне.
Разговаривали они шепотом, чтобы мужчины не слышали и, встряв в разговор, не
потревожили того глубокого наслаждения, которое приносит женщинам страдание.
- Твой сын, госпожа Саломея, говорит, будто мой все молится и молится,
мозоли выступили от покаяний на руках и ногах его, он не принимает пищи,
совсем зачах, в воздухе ему стали мерещиться крылья, будто уже и от воды он
отказался, желая узреть ангелов... И до чего только доведет его эта напасть,
госпожа Саломея? Дядя его - раввин, исцеливший стольких бесноватых, сына
моего исцелить не в силах... И за что только Бог проклял меня, госпожа
Саломея, чем я перед Ним провинилась?
Мария опустила голову на колени старой подруге и зарыдала.
Иоанн поднес воды в медной чаше и ветку смоковницы с несколькими
плодами.
- Не плачь, госпожа, - сказал он, положив смоквы у ног Марии. --
Святое сияние озаряет лик твоего сына. Не всем дано зреть это сияние, но
однажды ночью я видел, как оно касается его лица, гложет его, и страх обьял
меня. А старец Аввакум каждую ночь видел во сне, что покойный настоятель
держит твоего сына за руку, водит его из кельи в келью и указывает на него
перстом. Молчит, улыбается и указывает на него перстом. Страх объял старца
Аввакума, он вскочил на ноги, разбудил монахов, и все вместе стали они
истолковывать сновидение. Что желал сказать им настоятель? Почему он
указывал с улыбкой на новоприбывшего гостя? А третьего дня, когда я покинул
обитель, пришло озарение Божье и сновидение уразумели: мы должны поставить
его настоятелем - вот что велел нам покойный, - поставить его
настоятелем... И сразу же монахи направились все вместе к твоему сыну, пали
ему в ноги, ибо такова была воля Божья, и воззвали к нему, дабы стал он
настоятелем обители. Но сын твой отказался. "Нет! Нет! - воскликнул он. --
Не таков мой путь, не по мне эта честь, и потому уйду я отселе!" Когда я
покидал обитель, а было это в полдень, то слышал, как он громко отказывался,
монахи же грозились запереть его в келье, приставить к двери охрану и тем
самым воспрепятствовать его уходу.
- Радуйся, Мария! - сказала почтенная Саломея, и ее старческое лицо
просияло. - Ты счастливая мать: Бог дыханием своим коснулся чрева твоего, а
ты о том и не ведаешь!
Но при этих словах боговозлюбленная только безутешно покачала головой.
- Не хочу я, чтобы сын мой стал святым, - чуть слышно сказала она. --
Хочу, чтобы он был человеком, как все. Хочу, чтобы он женился и подарил мне
внуков, ибо это и есть путь Божий.
- Это путь человеческий, - тихо, словно стыдясь, возразил Иоанн. --
Путь Божий иной - тот, на который вступил твой сын, госпожа.
Из виноградников послышались голоса и смех, и во двор вошли двое
возбужденных молоденьких работников, таскавших корзины.
- Дурные вести, хозяин! - крикнули они и захохотали. - В Магдале
переполох, люди с камнями в руках ловят свою чаровницу, чтобы прикончить ее!
- Какую еще чаровницу? - воскликнули давильщики, прервав пляску. --