"Н.Казандзакис. Последнее искушение Христа " - читать интересную книгу автора

- Что ты плачешь, Мария? - говорила Саломея. - Разве ты не видела?
Мария удивленно взглянула на нее и перестала всхлипывать. - Что? --
спросила она.
- Лазурные крылья, тысячи лазурных крыльев, которые появились у него
за спиной, когда он говорил, - разве ты не видела? Ангельские рати стояли
за ним, клянусь, Мария!
Но Мария только безутешно покачала головой.
- Ничего я не видела... Ничего я не видела... - прошептала она. --
Ничего! И, немного помолчав, добавила:
- На что мне они, ангелы, госпожа Саломея? Мне бы хотелось, чтобы за
ним следовали дети и внуки, а не ангелы!
Но перед глазами почтенной Саломеи реяли лазурные крылья. Она протянула
руку, прикоснулась к груди Марии и тихо, словно посвящая ее в некую великую
тайну, прошептала:
- Ты благословенна, и плод чрева твоего благословен, Мария!
Но та только безутешно качала головой и плакала, идя следом.
Между тем распалившиеся оборванцы окружили Иисуса и, стуча палками и
потрясая пустыми корзинами, выкрикивали угрозы:
- Правильно, Сыне Марии! Смерть богачам!
- Веди нас! Пошли, сожжем дом почтенного Зеведея!
- Нет, не нужно его жечь, - возражали другие. - Лучше разрушим его и
разделим между собой зерно, масло, вина и сундуки с богатой одеждой...
Смерть богачам!
Иисус в отчаянии махал руками и кричал:
- Нет, не говорил я такого! Не говорил я такого! Да будет любовь,
братья!
Но разве могла слушать его разъяренная голодом беднота!
- Правильно говорит Андрей: сначала огонь да топор, а затем уже
любовь! - кричали женщины.
Андрей стоял рядом с Иисусом, слушал крики, склонив голову, и молчал.
Он думал, что эти слова говорил его учитель там, в далекой пустыне, и были
они словно камни, пробивавшие людям головы, а этот раздает здесь людям слово
будто хлеб... Кто из них прав? Кто? Какой из этих двух путей ведет к
спасению мира? Насилие? Или же любовь?
Такие мысли кружили в голове Андрея, когда он почувствовал, как пара
рук легла ему на чело. Иисус подошел к нему и положил руки на голову:
пальцы, такие длинные и изящно-тонкие, обнимавшие все, к чему бы они ни
прикасались, покрыли всю голову Андрея. Он не двигался. Чувствовал, как швы
его черепа разверзаются и в мозг изливается густое, как мед, проникающее в
уста, в горло, в сердце, доходящее до самого нутра и растекающееся оттуда
до
самых стоп невыразимое наслаждение. Всем телом, всей душой, словно древо
жаждущее, всеми своими корнями ощущал он глубокую радость и молчал, желая,
чтобы эти руки никогда не покидали его головы! После напряженной борьбы он
почувствовал внутри себя мир и уверенность.
Чуть поодаль два неразлучных друга - Филипп и Нафананл - спорили друг
с другом.
- Он мне нравится, - говорил добродушный верзила.
- Слова его сладки, как мед. Представь себе: я слушал и облизывался.
- А мне не нравится, - возразил пастух. - Нет. Говорит одно, а