"Н.Казандзакис. Последнее искушение Христа " - читать интересную книгу автора

разумом, сделали вывод. "Бог справедлив", - сказали они, не в силах сделать
еще один шаг. Но у тебя есть еще и сердце, и потому ты сказал: "Бог
справедлив, но этого мало - Он еще и всемилостив. Так не годится - эта
притча должна иметь иной конец".
- Прости, Учитель, - ответил юноша. - Воистину сердце мое молвило:
"Человек прощает, а Бог что же не прощает? Так не годится, это великое
богохульство: притча должна иметь иной конец".
- И она имеет иной конец, возлюбленный мой, - сказал, улыбнувшись,
Иисус. - Послушай, почтенный Ананий, дабы укрепилось сердце твое.
Послушайте и все вы, находящиеся во дворе, и вы, соседи, хохочущие на улице.
Бог не просто справедлив, но и добр. И не просто добр, ибо Он - Отец.
Услыхал Лазарь слово Авраамово, вздохнул и сказал сам себе: "Боже, да разве
может кто пребывать в Раю счастливым, зная, что некий человек, некая душа
пребывает в пламени вечном? Прохлади уста его, Господи, дабы тем самым
прохладить и мои уста.
Спаси его, Господи, дабы и мне обрести спасение, иначе и меня будет
жечь пламя". Услыхал Бог рассуждения его, возрадовался и, сказал: "Лазарь
мой возлюбленный, спустись и. возьми за, руку жаждущего. Неиссякаемы
источники мои, отведи его к ним, дабы испил он и прохладился, дабы
прохладились и твои уста вместе с ним". - "Навечно?" - спросил Лазарь.
"Навечно", - ответил Бог.
Иисус встал и умолк. Ночь опустилась на землю. Люди, тихо беседуя,
расходились. Мужчины и женщины возвращались в свои убогие хижины, но сердца
их были удовлетворены. "Может ли слово утолить голод? Может, если это доброе
слово", - так размышляли они.
Иисус поднял было руку, чтобы проститься с почтенным хозяином, но тот
пал ему в ноги.
- Прости меня, Учитель! - тихо сказал Ананий и зарыдал.
С наступлением ночи, когда они расположились на ночлег под маслинами, к
Сыну Марии подошел Иуда. Он не находил себе покоя: ему нужно было видеть
Иисуса, говорить с ним, высказать все начистоту.
Когда в доме нечестивого Анания он возрадовался, что богач пребывает в
адском пламени и, хлопнув в ладоши, воскликнул: "Так ему и надо!" - Иисус
искоса посмотрел на него долгим укоризненным взглядом, и взгляд этот не
давал ему покоя. И потому Иуде нужно было поговорить начистоту, ибо он не
любил недомолвок и косых взглядов.
- Добро пожаловать! Я ждал тебя, - сказал Иисус.
- Я не таков, как твои спутники, Сыне Марии, - без лишних слов начал
рыжебородый. - Я лишен непорочности и добродушия твоего любимчика Иоанна,
не подвержен колдовским чарам и обморокам, как Андрей, которого несет всюду,
куда только ветер подует. Я - зверь нелюдимый. Моя мать была из
разбойничьей семьи и бросила меня новорожденным в пустыне. Волчица вскормила
меня молоком своим, и я вырос суровым, непреклонным, честным. Тот, кого я
люблю, может делать со мной все, что ему вздумается, того же, кого я
невзлюбил, я убиваю.
По мере того как он говорил, голос его становился все жестче, а глаза
метали во тьме искры. Иисус опустил руку на его страшную голову, желая
успокоить ее, но рыжебородый вскинулся, сбросил умиротворяющую длань и,
тяжко вздохнув, сказал, взвешивая каждое слово:
- Я могу, да, могу убить и того, кого люблю, как только увижу, что он