"Н.Казандзакис. Последнее искушение Христа " - читать интересную книгу автора

появились впадины на висках, откуда это выражение горечи вокруг губ?
- Что с тобой? Почему ты так исхудал? Кто терзает тебя?
Слабая улыбка появилась на лице юноши. "Бог, - хотел было ответить он,
но сдержался. Это и был тот звучавший внутри него громкий крик, которому он
не желал дать вырваться через уста наружу.
- Я борюсь, - ответил он.
- С кем?
- Не знаю... Борюсь...
Рыжебородый пристально глянул юноше в глаза, вопрошая, умоляя, угрожая
им, но эти блестящие черные глаза, безутешные и полные ужаса, не отвечали.
И вдруг рассудок Иуды дрогнул. Склонившись над темными, молчаливыми
глазами, он увидел там - так ему показалось - цветущие деревья, голубые
воды, множество людей, а посредине, в глубинном мерцании за цветущими
деревьями, водами и людьми - огромный черный, поглощающий все это мерцание
крест.
Широко раскрыв глаза, он встрепенулся, хотел заговорить, хотел
спросить: "Так это ты?.. Ты?.." - но уста его застыли. Ему хотелось схватить
юношу в объятия, поцеловать его, но руки бессильно повисли в воздухе. И тут,
увидев его раскрытые объятия, взлохмаченные рыжне волосы и широко раскрытые
глаза, юноша закричал, ибо из глубин его сознания вырвалось страшное ночное
сновидение: ватага людишек, орудия распинания, глас "Хватай его, ребята!" и
рыжебородый предводитель ватаги. Теперь юноша узнал кузнеца, с хохотом
устремляющегося вперед, - это был он, Иуда. Губы рыжебородого дрогнули.
- А, может быть, это ты?.. Ты?.. - прошептал он.
-Я?! Кто?!
Рыжебородый не ответил. Он жевал усы и смотрел на юношу. Одна половина
его образины снова была исполнена света, а другая - покрыта мраком. Он
перебирал в уме чудесные приметы и знамения, сопутствовавшие этому юноше с
самого дня его рождения и даже еще более ранние. Посох Иосифа, единственный
из множества посватавшихся женихов, расцвел, и раввин отдал Иосифу в жены
прекрасную Марию, которая была посвящена Богу. Затем молния, ударившая в
день свадьбы и парализовавшая жениха, прежде чем тот прикоснулся к супруге.
А затем, говорят, невеста вдохнула благоухание белоснежной лилии, и утроба
ее зачала сына... И сон, якобы приснившийся ей в ночь родов. Она видела, как
разверзаются небеса и оттуда нисходят ангелы: одни из них спускаются,
подобно птицам, под скромный кров ее жилища, вьют гнезда и щебечут, другие
-- охраняют порог, третьи - входят внутрь дома, разводят огонь и несут воду
для новорожденного, четвертые - готовят отвар для роженицы...
Медленно и нерешительно рыжебородый приблизился к юноше, склонился над
ним. Теперь его голос был исполнен трепета, мольбы, страха.
- Может быть, это ты?.. Ты?.. - снова спросил он, не решаясь закончить
вопрос. Юноша испуганно вздрогнул.
- Я?.. Я?.. - произнес он и едко засмеялся. - Да разве ты не видишь,
кто я? Я недостоин вступать с кем-либо в разговор, у меня не хватает
смелости войти в синагогу, я бегу прочь, едва завидев людей, без зазрения
совести нарушаю заповеди Божьи: работаю по субботам, не люблю ни отца, ни
матери и целые дни напролет прелюбодействую взглядом.
Он поднял крест, снова установил его у схватил молоток.
- А теперь .. Вот теперь я изготовляю кресты и распинаю! - сказал
юноша, пытаясь засмеяться снова.