"Сергей Казменко. Послание" - читать интересную книгу автора

когда-то пятикупольный свод гигантского зала, было ровно шестнадцать -
Вернел раскопал их основания, расположенные крестом вокруг углубления под
центральным куполом. И стены - стены, несмотря на все разрушения
сохранившиеся местами на высоту в два человеческих роста, были покрыты
потрясающим даже теперь воображение каменным резным узором. Как гласит
предание, правитель сам, позабыв обо всем на свете, оставив все
государственные заботы врубался в эти стены молотком и зубилом, по
сантиметрам перенося в узор безумные мысли, которые овладели его
сознанием. Да что тут объяснять, почти все, наверное, читали роман
Райманда, навеянный этой легендой, или по крайней мере смотрели
великолепный фильм Карпинского с Эйни Каренгом в главной роли.
Но на самом деле все было не так!
Все было гораздо грустнее и гораздо страшнее. Хотя, конечно, сцены из
фильма, когда войска Нандува берут приступом горящий Анангаро, надолго
западают в память, и ужасна сцена гибели правителя Кьерра, но все было не
так. Все было еще страшнее, потому что к тому моменту, когда Нандув
подошел к городу, Кьерр давно уже был мертв. Я-то знаю это...
Впрочем, буду последователен.
Письмо Вернела было переполнено восторгом. Открытие того стоило, это
меня нисколько не удивило. Что действительно удивило, когда я перечитывал
письмо в третий или четвертый раз - это странное ощущение тревоги, которое
оно рождало. За восторженными эпитетами по поводу открытых чудес я
различал какое-то недоумение, порожденное увиденным. Об этом не было
сказано явно, но я достаточно хорошо изучил Вернела за долгие годы дружбы,
чтобы это недоумение, рождающее возможно еще им самим не осознанную
тревогу, почувствовать. Однако догадаться, в чем причина этого недоумения,
я не мог.
Одно я знал определенно - мне нужно лететь туда, на юг. Не потому,
конечно, что Вернел как-то нуждался в моей помощи или поддержке - он был
натурой цельной и целеустремленной, и из этого рождались его спокойствие и
уверенность во всех жизненных обстоятельствах, которым я всегда завидовал.
Поэтому я ни в малейшей степени не беспокоился за него самого. Тревога в
его письме могла иметь следствием лишь еще большую мобилизацию интеллекта
- и только.
Я думал тогда о себе. Только о себе. Я ясно понял, что мне не удастся
найти успокоения в работе, что мне требуется срочно сменить обстановку,
наполнить жизнь какими-то новыми мыслями и ощущениями, и открытие Вернела
давало для этого великолепный повод. Тем более, что он приглашал меня на
остаток сезона - просто глупо было бы отказываться при таких
обстоятельствах. Я заказал по телефону авиабилет, и в начале ночи уже
сидел в кресле самолета, отравляющегося на юг.
Дорога заняла больше двух суток, но мне это все пошло только на
пользу. Усталость - естественная физическая усталость - заглушила
психическое напряжение последних дней и отодвинула на второй план тяжкие
мысли. За все время пути мне удалось поспать, наверное, не больше двух
часов, да и то в самолете - а спать в самолете толком невозможно. Не знаю,
как другие, но я почему-то ощущаю страшное неудобство, когда пытаюсь
пристроить голову в самолетном кресле, шея моя как-то неестественно
сгибается и находится постоянно в напряжении, так что заснуть
по-настоящему просто невозможно. А летать приходится довольно часто и на