"Сергей Казменко. Закорючка" - читать интересную книгу автора

называются, но тоже не всегда дозовешься.
Ну вы понимаете, в каком настроении Петухов домой пришел. А там уже
все знают. Сотрудники Петухова жене петуховской все сообщили. Они так
сочувствие выразили. Или не знаю чего. В общем, по телефону позвонили и
все сказали. Сразу несколько сотрудников. Или, может, один и тот же
разными голосами. Самый активный. Они не назвались, так что я не знаю, кто
это звонил. Но с работы петуховской - это точно. Уж больно голоса были
радостными.
А могли бы и не звонить. Потому что еще днем на квартиру к Петухову
со смотровым ордером приходили, чтобы одну из двух комнат занять. На
Петухова теперь, без закорючки-то, целая квартира не полагалась. На него,
по чести говоря, вообще теперь площади не положено было. Так что желающие
сразу нашлись. Там, на Абсолюте, очередь на жилье тоже, знаете, пока еще
не до конца рассосалась. Хотя определенные успехи налицо. У них она,
знаете, быстрее движется, чем у нас. Правда, не всегда в нужную сторону.
Там, знаете, не отдельную очередь для внеочередников заводят, а вставляют
их в общую, но только ближе к началу. И потому Петухов, например, своей
квартиры двадцать лет ждал. Только въехал - и на тебе, закорючки нет.
Хотя, конечно, сам виноват.
Может, не рассерди он директора, никто ничего бы не обнаружил. Ведь
жил же он столько лет без закорючки - и ничего. Очень даже прилично жил.
Может, и дальше бы везло. Может, он и помер бы себе спокойно без
закорючки. Тем более, он здоровьем ослаб, а путевку ту Уткину дали.
Конечно, потом бы все обнаружилось, и родственникам еще пришлось бы
намаяться. На кладбище-то место получить тоже без закорючки нельзя. Но,
повторяю, самому-то Петухову на эти заботы уже было бы наплевать, так что
его бы все как везунчика вспоминали.
А он вот вылез со своей принципиальностью.
Ну и поплатился.
В общем, была там семейная сцена. Жена, конечно, вся в слезах, дети
ревут, сам Петухов весь красный. Или, может, фиолетовый - я не выяснял,
как они там, на Абсолюте этой, краснеют. Крики, шум, волнения. И соседи
еще в стенку стучат. Им, мол, неинтересно Петуховские скандалы слушать.
Они, мол, сами всегда только шепотом разговаривают, чтобы никому не
мешать, а Петуховы эти то и дело или чихают, или кашляют, покоя от них
нет. И с соседней лестницы жилец чего-то такое бубнил, но там стенка
потолще, там не разобрать было.
А Петухов, знаете, даром что подавлен был, а прямо-таки взъярился.
Прямо-таки на свою жену, супругу законную, кричать стал. Хотя, конечно,
какая у него может быть законная супруга, если закорючки нет. Так,
сожительница. Но ему это все будто бы и невдомек было. Ах ты, говорит он
ей, такая-сякая! А еще говорила, что любишь! Так я же, отвечает она, не
знала, что у тебя закорючки нет. Ты бы, говорит, думал, прежде, чем
жениться. И детей бы не заводил. Все равно, говорит, им теперь податься
некуда, при таком-то родителе. И вообще, говорит, ты у меня какое-то
подозрение вызываешь. С одной стороны ты, конечно, Петухов, и я даже тебя
по-прежнему люблю. Но почему у тебя нет закорючки?
В общем, очень стало Петухову грустно.
Но все, знаете, в конце концов уладилось.
Так что не надо за него переживать. Ведь он, повторяю, сам на