"Сергей Казменко. Сила слова" - читать интересную книгу автора

навсегда останется здесь чужим, как бы он ни пытался приспособиться.
Впрочем, он и не старался. Никогда не старался. Приспосабливаться к
миру - это удел низших рас. Высшие расы - те, чье могущество росло с
каждым новым поколением, те, кто постоянно расширял сферу своего влияния -
тем и отличаются, что приспосабливают мир к своим нуждам. Начать
приспосабливаться - значит отказаться от удела избранных. Ондизаг никогда
не позволил бы себе ступить на этот путь. Раса, представителем которой он
был, уже тысячи лет наращивала свое могущество именно тем, что подчиняла
бесчисленные миры своим нуждам. Причем делала это исключительно силами
других, низших по предназначению рас. Сородичи Ондизага владели способом
заставить другие расы служить своим целям без малейшего намека на
принуждение, а значит и без малейшего повода к оказанию сопротивления.
Насилие и угнетение были изначально чужды им. Да и многого ли можно
добиться насилием и угнетением? Сколько их было - завоевателей, силой
покорявших иные миры? Где они теперь? Даже памяти о них не осталось - лишь
следы разрушений, мертвые и безжизненные планеты, иногда встречающиеся на
галактических путях, неизбежная расплата за насилие. Много их было - но
законы развития неумолимы, и они не оставили завоевателям места во
Вселенной. Как и техногенным цивилизациям.
Последние, впрочем, выполнили свою миссию, соединив многочисленные
обитаемые миры единой сетью надпространственных коммуникаций, связав их в
единое целое вне зависимости от разделяющего в пространстве расстояния. И
ушли навеки, освободив место иным цивилизациям и иным расам, более
приспособленным к дальнейшему развитию. Возможно, думалось иногда
Ондизагу, и мы тоже всего лишь выполняем некую историческую миссию,
распространяя свое влияние на все большее количество миров. Придет время,
и мы тоже сойдем со сцены, уступив место кому-то другому. Но - и в этом он
никогда не сомневался - время такое придет еще очень и очень не скоро.
Раздался негромкий щелчок - резкий и отчетливый в абсолютной тишине
предзакатного леса, и Ондизаг очнулся от своих размышлений. На кожуре
эккиара ясно обозначилась длинная - сверху донизу - трещина. Еще щелчок -
и новая трещина образовалась рядом. Потом два щелчка сразу, мгновение
тишины и целая очередь щелчков. Ондизаг не успел даже как следует
удивиться, а поверхность эккиара уже была покрыта сетью трещин, разбивших
черную кожуру на мелкие чешуйки, которые начали скручиваться по краям и с
легким шелестом, как кусочки бумажного пепла, осыпаться на землю. Через
минуту эккиар повис перед лицом Ондизага тяжелой кроваво-красной
грушевидной каплей, слегка раскачиваясь и маслянисто поблескивая. Такого
Ондизаг еще никогда не видел, но - не то от усталости, не то от удивления
- не сразу сообразил, что это может быть опасно. Он отступил на пару шагов
и застыл, не в силах оторвать взгляда от странного плода. И тут черенок
эккиара обломился, и ярко-красная капля разбилась о корень породившего ее
дерева. Ондизаг вовремя задержал дыхание, но все равно его едва не вырвало
от распространившегося в воздухе зловония. Хорошо еще, что ни капли
жидкости не попало на кожу или на одежду. С трудом сдерживая дыхание и
стараясь не бежать, чтобы не попасть в какую-нибудь новую ловушку,
заготовленную этим проклятым лесом, Ондизаг зашагал прочь.
Только шагов через двести он решился остановиться и отдышаться.
Зловоние сюда не долетало, воздух был свеж и - видимо, по контрасту -
удивительно ароматен. Ондизаг устало опустился на землю, прислонился