"Сергей Казменко. Когда боги спят" - читать интересную книгу автора

головы даже воспоминания о совершенном подлоге. Я считал, что множившиеся
экспериментальные подтверждения правильности моей теории служат
достаточным оправданием весьма произвольного предположения, и не спешил
снова вернуться к анализу сомнительного звена в цепи моих теоретических
построений. Теперь именно эта моя тогдашняя успокоенность, почивание на
лаврах, которому я тогда предавался, терзают мою душу и не дают спокойно
спать по ночам. Ведь - кто знает? - быть может, тогда еще были шансы все
исправить?
Первый сигнал тревоги прозвучал в ноябре прошлого года, когда начали
поступать данные с только что выведенного на орбиту спутника наблюдения за
Солнцем "Солар-иж". Правда, я лично стоял несколько в стороне от обработки
получаемой с него информации - набирал статистику по звездам шаровых
скоплений, используя результаты наземных наблюдений в оптическом
диапазоне. Поэтому тот разговор с профессором Ранкором был для меня
совершенно неожиданным.
Помнится, еще утром, заглянув зачем-то в его кабинет, я поразился его
усталому виду и какому-то отрешенному взгляду, которым он меня встретил.
Но профессор - это знали все на кафедре - не любил, чтобы проявляли заботу
о его здоровье. Поэтому я, не сказав ни слова, ушел к себе, быстро,
впрочем, позабыв мелькнувшее было в душе чувство обеспокоенности. Но оно
вернулось, когда ближе к обеду профессор позвонил мне и еще более усталым
и каким-то, я бы сказал, растерянным голосом, попросил зайти к нему в
кабинет, захватив кое-какие бумаги.
Вид у него теперь был еще более утомленный, но я не решился спросить
его о самочувствии, сел на стул сбоку от стола и разложил бумаги,
приготовившись дать необходимые пояснения. Минуты две он молчал, ни о чем
не спрашивая, сидел, глядя в исписанные листки перед собой и слегка
постукивая по столу зажатым в пальцах карандашом. Потом, наконец,
сосредоточился, отложил карандаш в сторону и, покопавшись в ящике стола,
достал листок с отпечатанной на принтере таблицей и протянул его мне.
- Это спутниковые данные за ноябрь, - сказал он, - обрати внимание на
спектр протонов.
Если бы не его замечание, я не заметил бы в данных ничего необычного.
Вариации солнечного ветра при сильных вспышках бывали гораздо большими -
но протоны с энергиями порядка 150 КЭВ действительно вели себя необычно:
их интенсивность менялась по синусоиде с периодом порядка трех с половиной
суток, причем амплитуда этой синусоиды явно нарастала.
- Что за странный период? - спросил я.
- Мне тоже он поначалу показался странным, - сказал профессор и на
пару минут замолчал, глубоко задумавшись. Прежде за ним подобного не
водилось. Потом он как бы очнулся и продолжил: - Я проанализировал данные
за несколько последних лет. Вот погляди, что получилось.
Он повернулся к компьютеру, набрал на клавиатуре несколько команд,
подождал, пока на экране возникнет график, затем снова повернулся в мою
сторону.
- Первый раз этот странный период проявил себя в конце августа
позапрошлого года. Но тогда амплитуда его, как ты можешь убедиться, была
невелика - едва превышала величину экспериментальных ошибок аппаратуры
"Солара-иж".
При этих словах профессора что-то холодное шевельнулось в глубине