"Сергей Казменко. Когда боги спят" - читать интересную книгу автора

Конечно, я забросил все текущие дела, еще совсем недавно казавшиеся
столь срочными, что даже в выходные я не отрывался от работы. Проверка
всех выкладок заняла у меня почти месяц, но я с самого начала был убежден,
что не совершил ошибки в своих теоретических построениях. Кроме
единственного места - но там была не ошибка, там был сознательный подлог.
Когда я вновь дошел до того злополучного интеграла, я знал уже наверняка:
если в теории, мною построенной, и есть слабое звено, то оно именно здесь.
Профессор же занимался дальнейшим анализом информации, пару раз слетал на
Гавайи и в Симеиз, чтобы проконсультироваться с работающими там
специалистами, но пока что не раскрывал никому причины своего столь
пристального интереса к определенного рода солнечным данным. Конечно,
оставалась еще значительная неопределенность, но в общем и целом выводы
казались зловещими. А пульсации протонов в солнечном ветре снова нарастали
в полном соответствии с теорией, так что теперь даже наиболее
оптимистичные оценки показывали, что резкий спад в светимости Солнца
должен произойти не позже, чем через пять лет.
И вот только тогда, когда отступать было уже некуда, я решился,
наконец, на признание.
Я не собираюсь описывать того, как это случилось - мне тяжело даже
просто вспоминать тот день. Но у меня не оставалось иного выхода. Либо
признаться, признаться лично, с глазу на глаз, либо ожидать неизбежного
последующего разоблачения. Потому что в тот день профессор объявил об
окончательном своем решении обнародовать полученные нами результаты.
Медлить, по его мнению, было уже нельзя, чем раньше люди узнают о
надвигающейся беде, тем лучше смогут к ней подготовиться. Хотя, по чести
говоря, трудно было придумать, как может огромное человечество,
разделенное многочисленными барьерами непонимания и вражды, подготовиться
и сплотиться даже перед лицом такой вот всеобщей и неотвратимой беды. Но
это вопрос уже другого порядка.
В общем, я сознался во всем. Для профессора, конечно, это было
ударом, и немалым - он привык сам быть всегда абсолютно честным в своих
выводах, привык так же относиться и к результатам своих учеников и коллег.
И мое признание так потрясло его, что некоторое время - не меньше получаса
- он сидел, не в силах вымолвить ни единого слова. Потом, конечно, слова
полились рекой, потом я такое услышал...
Но все это в прошлом, и, если постараться, я могу обо всем этом не
вспоминать, Тем более, что свидетелей не осталось.
Наверное, не будь ситуация столь серьезной, профессор просто-напросто
прогнал бы меня, не желая больше иметь дела со своим недостойным учеником.
И был бы совершенно прав - науку нельзя делать, используя подлог как метод
достижения цели. Наука тем и отличается от остальных видов человеческой
деятельности, что имеет дело с объективными, не зависящими от конъюнктуры
реальностями, и любой обман рано или поздно раскрывается, даже если для
его сокрытия наворачивают все новые и новые горы лжи. Слава богу, я сумел
вовремя остановиться и не стал прикрывать один обман другим.
Правда, еще неизвестно, лучше ли та ситуация, в которой мы в
результате оказались, той, от которой сумели уйти.
В общем, теперь уже сам профессор углубился в мои теоретические
построения, выводам которых он доселе безоговорочно доверял - как своим
собственным. Раньше подобное скрупулезное копание с его стороны показалось