"Сергей Казменко. Башня стражи (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

"ДА", - отвечаю я из ехидства. И конечно, машина учла это мое
настроение. И ещё одну брешь пробила в моей психологической защите. Что ж,
этому можно только радоваться. Тестирование, судя по всему, проходит
успешно. Но радоваться мне совсем не хотелось.
А вопрос-то, кстати, совсем не простой, если копнуть поглубже.
Вспомним-ка, кто у нас был после Минха? Шлегер был. Типичный карьерист. Из
тех, кто идет наверх не благодаря способностям - такое вообще редко
случается, - а исключительно за счет искусного послушания.
И Марк тогда быстро добился того, что Шлегера от нас убрали. Марк
многого умел добиться, но лучше бы, честно говоря, он этого не делал. Шлегер
ведь ничего не потерял, такие вообще никогда не проигрывают. Зато потеряли
мы. Потеряли возможность остановиться в продвижении вперед, остановиться и
подумать, что же такое мы делаем, что же собираемся мы передать в руки
полковника. С некоторых пор этот вопрос беспокоил меня все больше и больше.
А Марк - тот, судя по всему, вообще места себе не находил в последние
месяцы. Чего стоит хотя бы эта его статейка, которую он принес мне как раз
накануне своей гибели...


"РУКОПИСИ ГОРЯТ?"

"НЕТ", - ответил я быстро. Слишком даже быстро, пожалуй. Почему "НЕТ?"
С тем же успехом я мог бы ответить и "ДА". Какая теперь разница? Я и так
знаю, что это не риторический вопрос, что вызван он совсем не литературными
реминисценциями, а реальной жизненной ситуацией.
Я вдруг почувствовал, что совершенно беззащитен перед программой. Даже
во рту пересохло.
Конечно, рукописи горят. Еще как горят. Ярким коптящим пламенем - у
меня до сих пор сохранились следы копоти на стене ванной. Я прочитал статью
накануне, перед сном. И уже тогда мне стало не по себе, уже тогда я подумал,
что подобные мысли не доведут Марка до добра, что не дай Бог, про статью эту
узнает полковник. Марк... Ну неужели он был столь наивен, что собирался
предложить эту статью кому-нибудь для публикации? Да любой редактор,
прочитав один лишь заголовок, тут же вернул бы её обратно. И Марк не мог не
понимать этого. Так что же это было - жест отчаяния? Стремление высказаться
хотя бы перед самим собой? Но какой смысл он видел во всем этом, на что он
мог надеяться?
Я хотел поговорить с ним на следующий день, но оказалось, что он был в
местной командировке. А когда пришел домой... Или мне это показалось? Но в
квартире явно кто-то побывал. Кто-то очень ловкий и осторожный, но я
заметил, что некоторые предметы сдвинуты со своих мест. Ничего, конечно, не
пропало. Но рукопись Марка лежала на столе вместе с другими бумагами, и её
могли прочитать. Ее могли сфотографировать, наконец. Ее могли найти у меня
уже при нормальном, с понятыми и ордером, обыске.
Вот тогда я кинулся в ванную, схватив коробок спичек.
И ничего ведь не случилось. На другой день я хотел рассказать обо всем
Марку, но случая не представилось. За весь день я ни разу не сумел остаться
с ним наедине. Да и опасно было говорить об этом в здании Управления. А ушел
он раньше, пока я беседовал с полковником.
Нет, не хочу вспоминать об этом!