"Сергей Казменко. Гибель "Хроноса" (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

которая, несмотря ни на что, живет в каждом человеке. Стоит только остаться
одному, стоит открыть душу невеселым мыслям, и они уже не оставят тебя.
Стоит только остаться одному...
Вертэй обошел по краю тротуара огромную лужу и остановился перед
массивными дверями. Вот и дошел. Вряд ли в этом визите есть хоть
какой-нибудь смысл. Хорошо, если он не затянется надолго. Хотя, что делать
тогда? Вернуться домой и искать спасения от тоскливого вечера в хорошей
книге или работе? Если бы знать, что это поможет... Но прошли времена, когда
это помогало.
Он толкнул дверь и, сунув сидевшей у входа полусонной вахтерше свой
пропуск, вошел в полутемный вестибюль. Было всего лишь семь часов вечера, но
здание уже опустело, почти все сотрудники разошлись по домам, и лишь десятка
два пальто тосковали на старенькой театральной вешалке гардероба. Вертэй
сдал пальто гардеробщице, положил номерок в карман, посмотрел на часы,
висевшие над лестницей. Без двух минут. Он, как всегда, оказался точен, хотя
даже ему самому давно уже опротивела эта точность, пригладив волосы ладонью,
он стал подниматься наверх. Два барельефа, висевшие на стене над первой
лестничной площадкой - те же самые, что украшали заголовок еженедельника -
смотрели мимо него в темноту вестибюля. Странно, но именно из-за них все
давно уже называли - и в глаза, и за глаза - этот еженедельник "Янусом",
давно уже не вкладывая в это название никакого вторичного смысла.
Вертэй поднялся на второй этаж и пошел по полутемному коридору в
кабинет редактора. Он совсем не волновался. Он даже не думал о предстоящем
разговоре. Зачем, если результат все равно известен заранее? Его статью,
скорее всего, отклонили. Почти наверняка. Или отложили публикацию - на
неопределенный срок. Или попросят переделать - переделки могут тянуться без
конца, пока он не забросит статью к чертовой матери. Но даже в том
маловероятном случае, если статью все-таки опубликуют, ничего не случится.
Ровным счетом ничего. Вертэй давно уже понял, что что бы он и другие вроде
него ни делали - это не более чем сотрясение воздуха, не способное ничего
изменить. Пытаешься что-то улучшить и поправить, раскрыть причины неудач, и
кажется, что занят нужным и полезным делом, но стоит лишь поднять голову и
посмотреть вокруг, и понимаешь, что ничего ты не улучшил и не поправил, что
жизнь катится мимо, совершенно не замечая твоих усилий. И можно жить дальше,
махнув на все рукой и закрыв глаза на бессмысленность своей деятельности, но
если не закрывать глаза, если видеть все это, то как жить?
Дверь приемной редактора была приоткрыта, оттуда лился наружу поток
света и слышался стук пишущей машинки. Вертэй вошел внутрь и остановился,
оглядываясь. Хоть одно было приятно - в этот час приемная была пуста. В
еженедельнике работали, как и во всех учреждениях, днем. Лишь в ночь на
четверг, день его выхода, здесь было шумно и многолюдно, зато в выходные
редакция совсем вымирала. Что ж, это даже и хорошо, что редактор пригласил
его на этот час, и не придется, как это обычно бывает, придя в точно
назначенное время, ожидать в приемной очереди.
Секретарша оторвалась от работы, подняла на него глаза.
- Проходите, пожалуйста, редактор ждет вас, - сказала она и снова
занялась своим делом. Здесь его некоторые уже знали, особенно после его
прошлогодних статей. Скандальных статей, которые ровным счетом ничего не
изменили.
Вертэй пересек приемную и открыл дверь редакторского кабинета.