"Кирилл Казанцев. Последняя обойма ("Константин Шумов") " - читать интересную книгу автора

скажет: "Что ж, генацвале, давайте-ка отыщем юношу, который мне впарил эту
машину. И хорошенько его расспросим, откуда он взял "Вольво" и где хозяин
тачки".
- Мы разговаривали минут пять, не больше, - торопливо сказал я.
- Да, ты можешь надеяться, что он не запомнил твое лицо, - кивнул
Макс. - Но я читал статью о Гиви Хромом. Там говорилось, что у него зверская
память на лица. Раз увидел - и на всю жизнь. Можешь надеяться, Костик.
Надежда, она умирает последней.
- Хочешь испортить мне настроение?
- Думаешь, мне ты настроение поднял?!
Мы замолчали, недовольные друг другом.
- На весь день зарядил, гад, - с ненавистью сказал Макс пять минут
спустя. На сердце у меня полегчало - реплика адресовалась не мне, а дождю.
- Я посижу у тебя? - осторожно осведомился я. - Погода хреновая, сам
видишь... Домой ехать неохота.
- Сиди, - разрешил Макс.
- Клиенты-то есть? - продолжил я свои попытки вывести Макса из мрачных
раздумий. - Я теперь свободен, могу чем-нибудь заняться.
- Завтра должен подвалить один тип, - сообщил Макс. - Хочет, чтобы за
его женой последили. Подозревает. Думает, что любовник есть... Возьмешься?
- Можно, - с притворным воодушевлением сказал я. На самом деле все эти
слежки супругов друг за другом я видел в гробу. У мужа, который эту слежку
заказал, наверняка имелась не одна любовница. Но он изображал моралиста.
- У меня карбюратор в "Форде" барахлит, - задумчиво произнес Макс. -
Как там твой Сидоров? Еще не спился? Посмотрит мою машину?
- Сидоров? - тут призадумался я. Вчерашний разговор всплыл в моей
памяти, как айсберг из-под темной воды. - Сидоров не спился. У него другие
проблемы.
- Какие?
- Да так. - Я махнул рукой. Говорить Максу, что Сидоров вчера подбивал
меня совершить ограбление, значило ставить под угрозу душевное здоровье
Макса. Мне и самому разговор с Сидоровым обошелся в некоторое количество
нервных клеток, которые, как известно, не восстанавливаются. Словно какая-то
лихорадка скрутила Сидорова и заставила дрожать при мысли о мешках с
деньгами в конторе "Европы-Инвест". До вчерашнего дня я был совершенно
уверен, что криминальный период в биографии Сидорова закончился. Я знал,
насколько не понравилось Сидорову находиться по ту сторону колючей
проволоки, и я знал, как он не хочет повторять свой лагерный опыт. Пару раз
я вовлекал Сидорова в небольшие приключения, связанные с моими делами, и
каждый раз его приходилось долго и нудно уговаривать. Он был очень осторожен
в таких вещах. Он боялся играть с законом.
Куда что делось... Он и вправду был словно в лихорадке. Я пытался
разубедить его насчет затеи с "Европой-Инвест", но, кажется, не слишком в
этом преуспел. Под конец я даже припугнул Сидорова тем, что позвоню в
милицию и анонимно сообщу о готовящемся преступлении. Сидоров мне не
поверил.
- Не вешай мне лапшу на уши, - сказал он, стоя в дверном проеме и
слегка пошатываясь: то ли от выпитого, то ли от непреодолимого желания
завалиться спать. - Никуда ты не будешь звонить. Ты же мне друг, Костик... И
ты не будешь стучать.