"Кирилл Казанцев. Последняя обойма ("Константин Шумов") " - читать интересную книгу автора

зрачки.
Двери захлопнулись, капли дождя застучали по голове и плечам, радуясь
новой встрече.
Я не торопился садиться в машину. Я посмотрел на таблички, украшавшие
стены здания по обе стороны от дверей.
"Европа-Инвест. Финансово-инвестиционная компания. Часы работы: 9.00 -
19.00. Без перерыва. Без выходных дней".
- Сидоров, - тихо сказал я, хотя не было никакой надежды, что Сидоров
меня услышит. - Тебя крепко дурят. Не знаю, с кем ты там сдружился, но
только этот тип тебя дурит. Беги от него. Бросай это дело. Пока не поздно...
Как и следовало ожидать, Сидоров не отозвался.
А когда я приехал домой, сел в кресло, поставил на колени телефонный
аппарат и принялся названивать то в автосервис, то в сидоровскую квартиру,
то в квартиру его бывшей жены, то в квартиру его нынешней подруги - в ответ
получал или долгие гудки. Или - "его здесь нет". Или - "не знаю, где он
может быть".
Я понял, что слова Макса - "он же не навсегда исчез" - могли оказаться
слишком оптимистичным прогнозом.
Я отнес телефонный аппарат на кухню. Пил крепкий чай, ел наскоро
сделанные бутерброды и смотрел на телефон. А тот молчал.
Он зазвонил в тот момент, когда я меньше всего этого ожидал.

Глава 8

Это было уже глубокой ночью. Я сидел в кресле, тупо уставившись в экран
телевизора. Моя правая ладонь лежала на телефонном аппарате, словно это
могло сделать меня более чувствительным, словно телефонные кабели могли
стать моими нервами, пронизавшими весь Город и напрягшимися сейчас в
ожидании Сидорова. Любого знака, любого звука, любого сигнала с его стороны.
Постепенно я стал проваливаться в дремоту, и кресло будто потеряло
твердость деревянного каркаса, позволив мне все глубже и глубже погрузиться
спиной в обивку, скрыться в темной глубокой норе, как в пасти огромного
животного, притаившегося за креслом...
И когда тишину разорвал телефонный звонок, я вздрогнул, словно меня
тряхнул электрический разряд, словно я ощутил кожей приставленный к виску
пистолетный ствол, словно почва стала уходить из-под ног. Словно все это
произошло одновременно.
Я вцепился в ребристый кусок пластмассы, будто она была для меня
последней соломинкой, а я был утопающим. Я вжал верхний конец трубки в ухо
так, что стало больно. Я вслушивался и вслушивался, но там была лишь густая
немая тьма.
Потом по тьме раздался слабый, едва различимый вздох.
- Алло, - негромко произнес я. Почему-то я старался говорить тихо,
словно кто-то мог нас подслушивать. Скорее всего я делал это потому, что
вокруг была ночь. В доме напротив все окна были темны, и лишь тусклый круг
цвета топленого масла висел в нескольких метрах от подъезда, венчая бетонную
основу фонарного столба.
- Алло, - повторил я. Похоже, никто не хотел со мной разговаривать.
Возможно, что и вздох мне почудился.
Как только я об этом подумал, как далекий звук повторился.