"Кирилл Казанцев. Скрытая камера ("Василий Скопцов" #28) " - читать интересную книгу автора

принадлежал им... Вместе со всеми теми, кто жил в нем. Новые хозяева
жизни...
Отставной полковник смотрел вниз и пытался понять - как же могло так
получиться, что сейчас он, человек, не один десяток лет посвятивший служению
Отечеству, матерый, прожженный оперативник, уважаемый как бандитами, так и
коллегами человек, оказался вдруг в полной власти вот этих гоблинов?.. Когда
эта страна начала ломаться под всякое быдло?..

2

...Возможно, отсчет времени по-новому начался после той памятной
столичной проверки, во время которой Сумину ненавязчиво, но в то же время и
недвусмысленно была предложена почетная отставка. Возможно. Хотя...
Если брать по большому счету, то все это началось намного раньше, когда
один меченый генсек возжелал стать почетным гражданином Америки и Германии,
полностью отпустил вожжи, отправляя величайшую державу мира в неуправляемый
смертельный полет. Сумасшедшее разгуляево, которое кто-то не особенно умный,
но зато хитрый и предельно циничный назвал "торжеством демократии", охватило
страну. Миллионные состояния делались за несколько дней буквально из
воздуха, все стали коммерсантами и стремились что-то продать или купить. А
государство бросило на произвол судьбы хранителей собственных законов,
отказав им в самом элементарном - в оплате их опасного и нелегкого труда.
Именно в те дни коррумпированность системы правоохранения достигла
невиданного до той поры уровня, который сейчас воспринимается как нечто само
собой разумеющееся.
Впрочем, ссучились только те, кто изначально и был, в сущности,
"сукой". Просто до поры до времени прятал свое гнилое нутро под личиной
бескорыстного и ревностного служаки, за завесой пустых, но правильных речей
на партийных и комсомольских собраниях. Именно они, эти люди, сделали все,
чтобы рядом с ними не осталось никого из "чистых". Это так по-русски - если
вывалялся в грязи сам, постарайся затолкать в ту же лужу товарища. Чтобы
контраст не был заметен...
Сумину стыдиться было нечего - как и многие другие опера старой еще,
советской, школы, он до последнего остался честен перед самим собой. Просто
его время кончилось... И его опыт так же, как и честность, никому теперь не
были нужны...
Короче, как бы то ни было, а уже через две недели после подачи рапорта
об отставке у Федора Михайловича на руках было пенсионное удостоверение.
Торжественных проводов с вручением "дежурной" микроволновки не было -
областное управление все еще лихорадила министерская "зачистка"; и коллегам
было не до того.
Впрочем, полковник, теперь уже отставной, не особенно огорчился. Купил
несколько бутылок водки, немудрящую закусь и на прощание немного "посидел"
со своими. То есть с теми, кого хотел видеть... Поговорили... И простились.
Первую свою "вольную" неделю Федор Михайлович просто отдыхал. Много
спал, смотрел телевизор, играл с внучкой. Делал то, на что в обычные дни ему
просто не хватало времени. Даже на дачу пару раз съездил, хотя ревностным
поклонником сельского хозяйства никогда не был. А после этого загрустил...
Он вдруг понял, что это не очередной отпуск. Что это - все. Ему уже не
вернуться на службу, которая за долгие годы стала для него всем. Привыкший