"Пол Керни. Путь к Вавилону" - читать интересную книгу автора

окунались в поток, на ветерке кружились и падали в воду их узкие желтеющие
листья. Ему нравилось сидеть там, где берег отлого спускался к песчаному
пляжу и дно отражало солнечный свет. Типичный южный уголок, - сонный,
тихий, теплый. Он с сожалением оглянулся. Как хороню было бы посидеть там
сейчас. Но старик вернул его к северному настроению. Настроению серого
камня, папоротника и торфа. Самому что ни на есть препоганому настроению,
ибо еще мгновение - и он вновь окажется на вершине Сгарр Дига и в ужасе
взглянет на оборвавшийся трос.
В комнате отдыха включили музыку. Несколько секунд он слушал, - лицо
его судорожно подергивалось, - а потом рывком рычага подтолкнул свое
кресло и въехал внутрь, насвистывая про себя, вглядываясь в иные горы.
Горы. Спинной хребет мира. На севере - черные клыки Гресхорна,
выступающие из-под белизны снега, такие высокие, что теряются в
бесконечности облаков, а основанием припадают к земле, громадные и
угрюмые, как свирепые великаны в тайном сговоре с северным ветром. Эти
зубы дракона громоздятся над зеленым простором предгорья, - утесы над
пропастью, далекие, как и река на ее дне, что отделяет их от людей,
возделывающих поля и сады на пологих склонах.
И на западе, вгрызаясь в небо, вздымаются вершины. Здесь они уже не
такие суровые, но выщербленные и обветренные каменистые осыпи, скалистые
отроги, густо заросшие горным вереском. Они выходят на равнину пологими
грядами хмурого камня, простираясь на сотни миль к югу, где волны моря
бьются о берег, кроша твердь.
На востоке еще один заслон гор поднимается ввысь цепью утесов,
расколотых и насупившихся подо льдом и снегом, которые ниже и дальше на
восток переходят в пустынные просторы песка и камня, где солнечный свет
рассеивается, а заросли кустарника, иссякнув, обращаются в холодную и
бесплодную пустыню.
Горы. Они образуют три стороны света, а четвертой служит бескрайнее
серебристо-синее море. Внутри подковы гор - зеленый и радостный мир,
покрытый морщинками долин, быстрых, прозрачных рек и лесами - дремучими,
непроходимыми, нетронутыми человеком. Просторный, теплый и чистый мир в
солнечной дымке. Мир роскошный и яркий, щедрый, как летний ливень, и
безмятежный, как полдень золотой осени.
И мир этот существует только в воображении калеки, который насвистывает
в тишине больничного дворика.
Ланч - аппетитное мясо и овощи на тарелках других пациентов - на его
тарелке имел вид кашицы неопределенного цвета, которую он осторожно втянул
в свой разбитый рот. В столовой стоял гул. Все вокруг него вели неумолчные
разговоры. Здесь питались те пациенты, которые могли уже кое-как
передвигаться. Всем остальным доставляли пищу прямо в постели.
- Не хотите ли еще, мистер Ривен? - Он поднял глаза и с выражением
страдания поглядел на молоденькую медсестру. Та рассмеялась.
- Намек понят. Хорошо еще, что вы не ворчите, как мистер Симпсон. - Она
отвернулась.
Боже, полжизни за кружку пива.
С тех пор, как он в последний раз выпивал, прошел уже не один месяц.
Ему сейчас запрещают употреблять алкоголь - постоянно колют какие-то
наркотики. Сама мысль о том, чтобы напиться, одновременно и привлекала, и
вызывала отвращение; хотя - и он не питал относительно этого никаких