"Дей Кин. Чикаго, 11" - читать интересную книгу автора

А теми двумя исключениями были Терри Джоунс и старый мистер Ла Тур.
Никому бы не удалось избежать знакомства с Терри, особенно при условии
общей стены. По самой скромной (Оценке Мери, Энн или Коре приходилось
дважды в неделю барабанить в эту стену либо заходить к блондинке-подростку
с просьбой выключить проигрыватель или веселиться с гостями не так шумно. В
этом Мери винила скорее отца Терри, нежели ее самое.
Евангелист, читающий проповеди по радио, а в настоящее время
проповедующий на одной из радиостанций на южной границе по причине
некоторых незначительных разногласий с Федеральной комиссией по связи,
возможно, и был совершенно искренен в своих попытках проповедовать
Евангелие так, как он сам его понимает. Но любой отец, оставляющий
лишившуюся матери сенсационно красивую шестнадцатилетнюю школьницу одну в
квартире на Ближнем Норт-Сайде по несколько месяцев кряду лишь со счетами в
самых лучших универмагах "Петли", с неограниченными карманными деньгами и
белым "фордом" последней модели с открывающимся верхом для утоления ее
безнадзорного одиночества, ищет неприятностей на свою голову.
Мистер Ла Тур был другим исключением. Мери любила разговорчивого
старика - ярмарочного зазывалу. Даже очень любила. Когда его невестка, с
которой он проживал, отлучалась по делам в город, они с Корой и Энн всегда
приглашали его разделить с ними воскресный поздний завтрак или ужин. Мери
улыбалась, ища в сумочке ключи и вспоминая о том, как они в первый раз
провели вечер и старик растолковывал им свою персональную философию.
"Видите ли, я смотрю на жизнь так, - говорил он им, - все не могут
свистеть в паровозный свисток, или спускать воду из паровозного котла, или
бродить, играя на шарманке. Некоторым приходится кривляться, зазывать и
показывать фокусы, чтобы шоу не развалилось. Поэтому, прошу пардона за мой
французский, какого черта? Пока мы все бродячие артисты, то чего орать,
когда обнаруживаешь жестянку, привязанную к хвосту, вместо красных роз?
Зачем вопить? Почему бы не зайти за угол и не наполнить свой желудок
прохладным пивком, пока мы проливаем пот на большом параде?"
Мери нашла ключ и отперла дверь. Эта речь была несколько зашифрована.
Но после того как они взяли из библиотеки словарь сленга и открыли раздел,
посвященный ярмаркам и карнавалам, то вычислили, что старик говорил
следующее:
"Все мы не можем выходить на манеж в белом или играть на каллиопе
<Каллиоп - американский клавишный музыкальный инструмент.>. Некоторым
приходится делать менее привлекательную работу. Поэтому, когда мы понимаем,
что жизнь - это вовсе не то, что мы от нее ожидали, то вместо того, чтобы
бороться, почему бы не извлечь пользу из того, что имеешь?"
Мери хотела было войти в квартиру и уже стояла в дверном проеме, когда
дверь рядом открылась и появилась ее соседка-подросток. Терри несла пляжную
сумку, на ней был изящный и дорогой, но слишком откровенный
пастельно-зеленый костюмчик, оставляющий ее привлекательный живот голым и
подчеркивающий каждый ее анатомический изгиб.
Учительница хотела было сделать замечание по поводу наряда девушки, но
сдержалась. Она достаточно взрослая, чтобы знать, насколько сильно следует
обнажаться на публике. Кроме того, все пляжи вдоль озера наверняка будут
усеяны подобными костюмами и даже еще более откровенными бикини.
- Доброе утро, Терри, - поприветствовала Мери свою юную соседку. - У
тебя такой вид, словно ты собралась на пляж.