"Дэй Кин. Каждый может умереть " - читать интересную книгу автора

заботилась тетя Гертруда.
- Она была вашей настоящей тетей?
- Нет. Просто мы так ее называли.
- Мы?
- Я и полдюжины других беспризорников военного времени, которых она
подбирала тут и там, после того как русская армия заполонила нашу страну.
- А где были ваши родители?
- Я не знаю. Я никогда их не знала.
- Они погибли на войне?
- Этого я тоже не знаю. Мои воспоминания начинаются с тети Гертруды.
Ева вытащила еще одну сигарету из пачки, которую положил на стол Гэм,
и прикурила у него. Она всегда будет вспоминать тетю Гертруду с
благодарностью. Ни один лагерный чиновник никогда не помыкал ею. Большая
светловолосая женщина с раскатистым смехом, разговаривавшая на венгерском,
польском и немецком, Tante Гертруда точно знала, какое пространство и какое
количество одеял и продуктов положено ей и полудюжине детей без матери и
отца, согласно международному праву.
Tante Гертруда знала все, кроме одного: как вызволить своих подопечных
из различных лагерей для перемещенных лиц, в которые их направляли.
Ева негромко продолжила:
- Потом, в тот год, когда мне исполнилось восемь, она умерла, и нас
распределили между другими приемными родителями, а меня отправили жить с
герром и фрау Врановыми.
- Они были добры к вам?
- По-своему, пожалуй, да. Но к тому времени они были в стольких
лагерях для перемещенных лиц и так много лет, что для них все не имело
особого значения.
...Мысли о герре и фрау Врановых заставили Еву вспомнить ту ночь,
четырьмя годами позднее, когда герр Гауптман впервые вошел в ее комнатку.
- Ты рада меня видеть? - спросил он ее.
- Ja, Herr Schulmeister <Да, господин учитель (нем )>, - сказала
она...
Несмотря на ее усилия контролировать себя, рука ее дрожала так сильно,
что ей было трудно попыхивать недавно зажженной сигаретой.
Озадаченный, но отнесшийся с должным вниманием к очевидной истерике,
начинающейся у девушки, Гэм увел ее от темы приемных родителей:
- Наверное, лагерные чиновники пытались отыскать вашу собственную
семью.
Ева снова совладала со своими чувствами:
- Да. Один раз в восьмилетнем возрасте и два раза в десятилетнем меня
вызывали к лагерным чиновникам, которые давали мне конфеты и дополнительный
паек Красного Креста и ОАБО <ОАБО - Объединенное американское
благотворительное общество.>. И заверяли меня, что по-прежнему пытаются
отыскать моих родителей, но, хотя в Венгрии и есть город под названием
Кошег, они не могут найти никаких документов о семье с такой фамилией.
- Кошег?
- Ева Кошег. Это было имя, выведенное на бирке, приколотой к плечику
моего платья, когда меня нашла тетя Гертруда.
- Понятно.
- Но чиновники также говорили мне, что во время войны было сожжено,