"Лаура Кинсейл. Летняя луна " - читать интересную книгу автора

вырвался тихий, почти щенячий писк.
- Мерлин, - прошептал он. - Маленькая птичка, милая моя колдунья... Ой!
Неожиданно Рансом откатился на середину кровати, как был, в одежде и
сапогах, и схватился за ребра:
- Черт возьми, что за...
Герцог с недоумением взглянул на ее талию, а затем схватил за карман ее
передник, сорвал и с силой отбросил его. Все содержимое с металлическим
звоном высыпалось на пол. Рансом приподнялся на локте и взглянул на нее с
усмешкой:
- У тебя там капкан, да?
Мерлин смотрела на него, растворяясь в этом новом блаженстве,
потрясенная его близостью: этот притягательный незнакомый запах, это теплое
крепкое тело, тесные объятия. Она скользила взглядом по линии его
подбородка, по изгибу смеющихся губ.
- О Боже! - воскликнул он. - Когда ты так смотришь на меня...
Рансом снова склонился над ней. Теплый язык опять завоевывал ее рот, а
бедро и край сапога сильно давили ей на ногу. Свободной рукой он завернул
юбку вокруг ее талии, полностью обнажив ноги. Прежде чем девушка сумела
что-нибудь произнести, он схватил за руку и провел ее ладонью по своей груди
вниз, к животу, и еще ниже. Рука ее уперлась во что-то твердое, выпирающее
под бриджами, и от этого прикосновения он сладостно застонал. Вдруг он
отпустил ее руку и резко рванул свою одежду... В ладони у Мерлин оказалась
его обнаженная плоть - горячая, гладкая, настойчивая.
Мерлин всхлипнула, ее наполнили возбуждение и стыд. Никогда раньше она
не чувствовала ничего подобного, никогда ни один человек не был еще с ней
так близок. Это было прекрасно. Девушка испытывала одновременно и смущение,
и радость, и сладкое, ноющее желание. Ей сильно хотелось чего-то, а он,
похоже, знал, чего именно, потому что давал ей как раз то, что нужно.
Рансом прижался к ней своим телом и покрыл поцелуями все лицо и шею.
Его горячая плоть прильнула между ее ног, как будто что-то отыскивая,
заскользила по чувствительной коже, пока Мерлин не застонала в ответ. Она
прогнулась назад, чтобы полнее насладиться этим скольжением, как вдруг
ощутила резкое вторжение - настолько прекрасное, что даже боль растворилась
в удовольствии страсти.
Рансом обнял ладонями ее лицо и начал двигаться мягкими толчками. Это
было как солнце, мягкость травы и летний бриз, потом толчки ускорились, как
будто сгущалась буря и в резких порывах ветра застучал суровый ливень.
Мерлин полностью отдалась ему: так раскинувший крылья буревестник свободно
парит в необузданных объятиях шторма. Она как будто раскачивалась в его
власти, и эта сила вознесла ее в сияющие голубые высоты - так высоко, что
едва можно было дышать. Затем еще выше, через напряжение и жажду, пока все
вокруг не залилось светом, как от взорвавшейся молнии, - и Мерлин громко
вскрикнула от наслаждения и боли. Она вцепилась в его тело, как будто
боялась упасть, спускаясь на землю через сияющие тучи. Рансом нежно притянул
ее к себе, шепча слова любви и утешения, тяжелым дыханием согревая ее щеку.
- Мерлин, - простонал он, - мне никогда не было так хорошо. Я
думаю... - он беззвучно сглотнул, - ты скажешь, что это невозможно... Боже,
так действительно не бывает, но, по-моему, я люблю тебя. - Рансом гладил ее,
нежно целовал лицо. - Я люблю тебя, Мерлин. Ты мне веришь?
В его голосе слышалось такое смятение, такая неожиданная теплота.