"Леонард Кип. Духи в Грантли (Потерянная комната) " - читать интересную книгу автора

Леонард Кип

ДУХИ В ГРАНТЛИ

(Потерянная комната)

(пер. Людмила Юрьевна Брилова)

Глава I

Лондонский дилижанс высадил меня у сторожки Грантли-Грейнджа, и
остальной путь я по старой привычке проделал пешком. Рождественское утро
выдалось на редкость погожим, прошагать милю по ухоженной аллее ничего не
стоило, я охотно согласился бы и на более длительную прогулку. Легкий снежок
больше походил на снежную пыль, но его хватило, чтобы преобразить
окрестность: бурый дерн оделся изысканным, жемчужной белизны покрывалом,
сухие листья хрустели под ногами, могучие дубы на светлом фоне выглядели еще
древней и величавей и весь парк необычайно повеселел.
Когда я подходил к самому дому, церковные часы пробили полдень, и тут
же все колокола завели веселый рождественский перезвон. Вверх-вниз,
туда-сюда, то обрывок мелодии, то снова сбивчивая многоголосица; отдельные
ноты, двойные, тройные созвучия и далее все, что способен выдать удачный
подбор колоколов, - словом, трезвон самый залихватский. С минуты на минуту я
ожидал, что мне навстречу поспешит мой дядя Рутвен. Ведь я знал, как он
любит колокола; когда затевались звоны, он, чтобы лучше слышать,
подсаживался обычно к открытому окну. И как мне сквозь безлиственные кроны
хорошо виден дом, так и дядя Рутвен тут же меня заметит в окошко. Я даже на
миг огорчился, когда ко мне никто не вышел и даже никто не встретил в
дверях, так что пришлось войти без доклада. Через главный холл я направился
в библиотеку.
В центре комнаты стоял дядя Рутвен: голова запрокинута, взгляд сверлит
стену напротив, одна рука поднята на уровень лица, вторая - заведена за
спину, лицо выражает твердую решимость. И видом, и позой он походил на
статую античного "Дискобола". Похоже, я и застал его за метанием: чуть
погодя он подобрал в другом конце комнаты валявшуюся на полу толстую книжку
и вернул на стол.
- "Анатомия Меланхолии"[2] под слоем вековой грязи представлял собой
мешанину разнообразных теней с редкими вкраплениями поблекших пятен света.
По обе стороны от него - восемь-десять портретов: гофрированные воротники,
винно-красные ткани, доспехи; лица на покрытых трещинами и источенных жучком
картинах были почти неразличимы, но по костюмам можно было судить о том,
какие направления деятельности по собственной воле или нехотя выбирали себе
в свое время и их прототипы. Да, это была угрюмая старая библиотека, где
изобиловали трещины, которые бесполезно заделывать, паутина, с которой
бессмысленно бороться, сквозняки, неизвестно откуда проникающие; где по
стенам вечно плясали не подвластные никаким разумным законам тени. Само
собой, временами думалось, что зал этот предназначался отнюдь не для
людского удобства, но для шабашей ведьм или пиров привидений; когда на
тусклом золоте узора, украшавшего испанскую кожу, несмело вспыхивал
случайный солнечный луч, в моей голове рождались самые странные фантазии.