"Даниэль Кельман. Убить" - читать интересную книгу автора

Даниэль Кельман

Убить

(пер. Анна Кацура)

Первым делом эта собака. Она торчала там. Вечно торчала там. Огромная
овчарка - светлая шерсть, свисавшая чуть ли не прядями, уши торчком и
продолговатые красные глаза, в которых не отражалось ничего, кроме слепой
злобы. И конечно же зубы; да какие зубы!
Она уже три года назад там околачивалась. И пять лет назад. И даже
десять. Всегда стояла за забором, впившись в тебя глазами, потом медленно
обнажала зубы, а из пасти раздавалось тихое низкое рычание.
И это все омрачало - каждый день, каждую ночь (ведь по ночам начинался
лай; она облаивала машины, месяц или видения из своих снов). Ее держали
соседи: вечно потный толстяк, неразговорчивый, гордившийся тем, что пес мог
загрызть насмерть. Соседа побаивались, но, вероятно, просто потому, что его
образ прочно связался с образом его питомца: овчарка была злом,
подстерегавшим в засаде, страшной опасностью, грозившей оборвать каждое
мгновение. Все надеялись, что в один прекрасный день собака исчезнет или
умрет; но она жила. Она казалась бессмертной.
Настоящий ад наступал в летние каникулы. Когда от травы поднимался
желтый жар, небо, словно из раскаленного железа, висело низко и тяжело,
время стояло на месте, и все замирало, во всем мире. И оставалось только
сидеть на полу и листать комиксы (ну и идиот же этот Микки) и слушать
телик - смотреть не стоило. А еще: однообразный, как текучая вода, шум
автомобилей под мостом. Ко всему этому прибавить лай и изредка гул
самолетов. Так было в десять лет, в одиннадцать, в двенадцать. Казалось,
ничего не изменится. И в тринадцать. И в четырнадцать.
Он зевнул. Зевнул еще раз и посмотрел на часы: почти все то же, что и
пятнадцать минут назад. Солнце нещадно палило, отражаясь на подоконнике,
паучок бежал вверх по стене. Он снова зевнул.
Сестра перевернула страницу журнала. Гудел телевизор. Вот и на нее
напала зевота. Она на два года старше: короткая юбчонка, блузка без рукавов;
белые груди не слишком большие, зато четко обозначенные. Он медленно поднял
на сестру глаза. Но та не обратила никакого внимания.
Паук добрался до потолка, остановился, словно пятно на обоях. По телику
с музыкой шла реклама моющих средств: домохозяйка улыбалась, размахивая
полотенцем...
- Когда, - спросил он, - будем есть?
- Что? - не глядя, спросила сестра. И перевернула страницу.
Ответа не последовало. Рядом залаяла собака. Тень о четырех лапах
мелькнула на подоконнике, озаренная встречным светом, - кошка. Вероятно,
соседская. Провела хвостом по стеклу, движения легкие, удивительно нежные.
Спрыгнула с подоконника, растворилась в ярком свете.
По телевизору показывали человека: тощего, бледного, в водолазке. Рядом
на кухне что-то звякнуло и разбилось.
"Вопросы, - сказал человек, - которые встают перед, нами, которые
ставятся нами. Ибо все мы... - голос слишком высокий и какой-то неуверенный.
Словно микрофон был не в порядке. - Блаженный Августин говорит о небытии, об