"Джеймс Келман. До чего ж оно все запоздало " - читать интересную книгу автора

друганы, пойду принесу тебе пару таблеток от боли, кружку чаю и яичницу на
тостах, и еще тарелку овсянки; может, и покурить принесет, мать его, Сэмми
так хочется покурить, он лезет в карманы штанов, да только там пусто, чтоб
вас всех, даже квитка от букмекера и того нету. А еще у него цепочка на шее
была и ее ни хера больше нет, и, главное, он никак не поймет, была на нем
цепочка, когда он очухался, или эти ее захапали, или, может, он ее заложил,
точно тебе говорю, друг, ни хера не могу вспомнить.
Штаны, он этого до сих пор не замечал, штаны норовят свалиться каждый
раз, как он шевелит ногой; добрый старый ремень с пряжкой из штата "Одинокой
звезды", и его уперли, гниды позорные, как он теперь в Техас-то поедет? это
ж был его пропуск. Кроссовки под нарами, шнурков нет, а без шнурков - какие
ж это кроссовки, а, ладно, ноги все едино отваливаются, хрен с ними, с
кроссовками. Сэмми вытягивает из штанов подол майки, оглядывает организм,
пусть вертухай видит - он порядок знает, щас вот все пересчитает на будущее,
на потом, когда станет подавать жалобу насчет компенсации, я к тому, что
нельзя ж пиздить людей и надеяться, что они не пожалуются куда следует,
особенно если ты государственный служащий, это ж непорядок, граждан-то
мордовать.
Ссадин у него - будь здоров. Майку он обратно в штаны заправлять не
стал, а повернулся к двери; вертухай еще здесь: Эй, я могу позвонить по
телефону? А?
Господи, ну и голос, как у вороны. А, ладно. Сэмми соскребает с неба
слюну, глотает ее и кричит: Эй, как насчет телефонного звонка?
Глаз раза два мигает.
Мне позвонить надо! жене. Объяснить, где я!
Вертухай разверз, наконец, уста. Ты чего-то такое насчет правил узнать
хотел? А? Кто-то тут вроде базлал насчет правил?
Я чего, я ничего.
А, ну тогда ладно... У нас тут много всяких бывает, которые правил не
знают. Ну, и спрашивают у меня. А ты, выходит, с понятием, ну ладно! Это
хорошо.
И глаз исчезает. Умник, сука. Сэмми опять садится на нары. Ссать
хочется, сил нет. Полное обезвоживание организма, а ссать все равно хочется.
Долбаная жизнь. Он слезает с нар, опускается у параши на колени,
расстегивает ширинку; но его же трясет, как хрен знает что, и струя,
промазав мимо параши, ударяет в пол, и Сэмми отскакивает, хорошо хоть, конец
обратно в ширинку не заскочил, а то обмочил бы себе все ноги, господи, ну и
трясет же его, моча все течет, он представляет себе, как фараоны, все как
один с блокнотами, просматривают видеозапись: "обоссал в камере пол". Надо
бы как-нибудь подтереть все это, я к тому, что если уж сидеть здесь, так не
топать же в одних носках по лужам мочи, ради бога, до такого маразма он еще
не дошел. Где-то тут был рулон туалетной бумаги. Закончив, Сэмми отодрал от
него полную жменю и досуха вытер пол. Залез обратно на нары, и только успел
доволочься до подушки, как тут же и отключился. А когда снова очухался, уже
стояла темная ночь и так все болело, исусе, вот уж болит так болит, везде.
Все тело. И с глазами какая-то хренота, что-то с ними неладно, вроде как все
еще день и он читает книгу, а в глазах начинает двоиться или еще чего; мысли
Сэмми уносятся к тем временам, когда он читал про разные разности - про
сверхъестественное, про всякую там черную магию, про дурацкие религиозные
переживания, и буквы начинали вдруг уплотняться, каждая пухла, пока между