"Дежё Кемень. Несчастный случай с профессором Баллой" - читать интересную книгу автора

ент, я и сам затрудняюсь сказать.
- Прошу без загадок, у меня мало времени. Если вы явились
сюда для плоских шуток...
- Вы полагаете, господин профессор, что я прилетел из Бу-
дапешта специально для этого?
- В таком случае прошу перейти к делу. - Свенсон поднял-
ся, снова взял визитную карточку посетителя, отбросил ее и
продолжал стоять. - Меня редко посещают венгерские гости. -
Сакач молчал. - Главным образом из Англии... - Свенсон повы-
сил голос: - Я вас слушаю!
- Не знаю, господин профессор, с кем я говорю. С иммуно-
логом, пользующимся европейской известностью, хирургом с
верной рукой, достойным продолжателем традиций Оливекрона,
одержимым исследователем или врачом, спасающим жизни?
- Кто пациент? - сдавленным голосом спросил Свенсон.
- Я уже сказал: не знаю. Хочу спросить у вас. Несколько
месяцев мы - его друзья и родные - тщетно пытаемся выяснить,
кто же этот человек.
- Итак, предчувствия не обманули меня, - Свенсон вздох-
нул. - Как только мне передали вашу карточку, я догадался,
что этот визит связан с операцией, которую я делал в сентяб-
ре прошлого года. Хирург боялся этой встречи, ученый радо-
вался ей. Что с Баллой? Вы детектив, не журналист, значит, я
могу надеяться... - В голосе Свенсона прозвучала тревога.
- Смею вас уверить, господин профессор, что наша беседа
не станет достоянием прессы - ни здешней, ни у меня на роди-
не. Даю вам слово. Я прибыл сюда как частное лицо.
- Что с профессором Баллой?
- Сегодня его увезли в психиатрическую больницу с тяже-
лейшими признаками раздвоения личности.
Свенсон медленно опустился в кресло и закрыл лицо руками.
- Этого я давно опасался. А в последнее время опасения
перешли в уверенность. Но у меня не хватило смелости еще раз
написать ему.
- Вы переписывались?
Свенсон кивнул.
- После возвращения Баллы на родину мы каждую неделю об-
менивались письмами. Он сообщал о своем самочувствии, рабо-
те. Собственно говоря, его письма - это дневник. Я со своей
стороны давал ему советы, предостерегал от переутомления,
чрезмерного напряжения сил, составлял режим питания, образа
жизни... Долгое время он писал регулярно. Мне уже начало ка-
заться, что опыт удался и настало время опубликовать резуль-
таты успешной операции, но тут письма стали приходить реже,
и раз от разу характер их менялся: исчезла прежняя строй-
ность мысли, почерк изменился - словно писал кто-та иной, а
не мой пациент. Наконец я получил от него письмо, написанное
на машинке. Это было в канун рождества.
В письме не было ни единого намека на операцию, на отно-
шения, которые нас связывают, словно он хотел окончательно