"Джозеф Кемпбелл. Мифы, в которых нам жить " - читать интересную книгу автора

изгоняют из сада, а в буддийской легенде вход гостеприимно открыт для всех.
Это означает, что дерево, под которым сидел Будда, соответствует второму
древу Едемского Сада, в котором, как уже упоминалось, следует видеть не
географическое место, а сад души. Что же мешает нам вернуться и присесть
рядом с Буддой под деревом? Кто эти два херувима и не найдется ли подобных
им в буддизме?
Одним из крупнейших центров современного буддизма является японский
город Нара, в огромном храме которого высится величественная бронзовая
скульптура Будды: шестнадцатиметровый Просветленный со скрещенными ногами
восседает на большом лотосе, правая его рука поднята в жесте "не бойся". По
обе стороны от ворот перед храмом стоят две гигантские и сказочно жуткие
фигуры воинов с мечами - буддийские двойники херувимов, которых Яхве
поставил у райских врат; но здесь они не для устрашения и отпугивания.
Проходя мимо грозных стражников, человек должен оставить позади внушаемые
ими страх смерти и желание жить.
Это означает, что, по мнению буддистов, обратную дорогу в сад
преграждает не ревнивая месть божества, а наша собственная инстинктивная
привязанность к тому, что мы считаем настоящей жизнью. Человеческие органы
чувств, обращенные вовне, в мир пространства и времени, приковывают нас к
этому миру и бренным телам. Нам не хочется расставаться с иллюзорными
радостями и удовольствиями материальной жизни, но именно эта привязанность
становится величайшей помехой, главным обстоятельством и условием, не
позволяющим вернуться в Сад. Только это и мешает нам отыскать внутри себя то
бессмертное, всеобщее сознание, чьими робкими посредниками являются
обращенные вовне органы чувств.
Согласно этому учению, в херувиме с пламенным мечом у входа во
внутренний Сад нет никакой нужды - мы сами не позволяем себе вернуться,
поскольку питаем жадный интерес к внешним, преходящим проявлениям своего
мира и собственной души. Вход в охраняемые врата символизирует, таким
образом, отказ и от хорошо знакомого мира, и от привычного "я" в нем, отказ
от видимых вещей, которые на наших глазах зарождаются и гибнут,
расцениваются нами как благие либо дурные и, следовательно, вызывают у нас
желания и страхи. У одного из буддийских великанов-херувимов рот приоткрыт,
у другого губы плотно сжаты - как мне объяснили, в знак того, что мы всегда
воспринимаем явления изменчивого мира в категориях противоположностей.
Пройдя между стражами, человек должен оставить этот способ восприятия за
воротами.
Но разве не таков, в конечном счете, смысл и библейского предания? Адам
и Ева вкусили плод от дерева познания добра и зла - иными словами, пары
противоположностей, - тут же поняли, что, отличаются друг от друга, и
устыдились. Бог, который изгнал людей из рая и обрек на муки жизни и смерти,
на тяжкий труд во благо мира, просто подтвердил уже свершившийся факт.
Больше того, отныне и сам Бог стал для людей совершенно "чужим", гневным и
опасным, а херувим у ворот Сада превратился в олицетворение этого понимания
ими Бога и самих себя. Однако как сказано в той же библейской легенде, Адам
вполне мог стать бессмертным: ведь Бог остерегался, "как бы не простер он
руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить
вечно" (быт.3:25). В свете христианского образа распятого Спасителя, именно
это человеку и следует делать; и Писание гласит, что Христос вернул людям
бессмертие. В средние века крестное древо приравнивали к дереву вечной