"Джозеф Кемпбелл. Мифы, в которых нам жить " - читать интересную книгу автора

жизни, чьим плодом стал сам распятый Искупитель, отдавший свою плоть и
кровь, чтобы те были для нас "истинно пища" и "истинно питие" (2 Иоан. 6:
55.) Христос, можно сказать, бесстрашно шагнул прямо через охраняемые врата,
мимо херувима и пламенного меча обращающегося. Подобно Будде, который за
пять веков до того оставил позади эгоистичные желания и страхи, чтобы
познать себя как чистую негибнущую Пустоту, западный Спаситель оставил тело
пригвожденным к дереву, а духом воссоединился с Отцом - и теперь его путь
можем повторить мы все.
Несмотря на то что отдельные взгляды двух традиций трудно примирить, их
символическая образность по существу равнозначна. В Ветхом и Новом Заветах
человек и Бог - не одно и то же, а противоположности; причиной изгнания
людей из рая стало их неповиновение своему Творцу. Вследствие этого жертва
на кресте по природе своей - не столько слияние с Единым, сколько покаянное
искупление вины. С другой стороны, в буддизме отдаление человека от
источника своего бытия надо толковать психологически - как следствие ошибки
сознания, отвернувшегося от своего центра и источника и приписавшего
окончательную реальность сугубо иллюзорным явлениям. Библейская история
отчасти напоминает поучительную вечернюю сказку о наказании за проступки,
сюжет которой призван внушать ребенку по отношению к родителям достаточную
покорность, боязнь и почтительное уважение. Буддийское учение, напротив,
предназначено для людей взрослых, сознающих бремя ответственности за самих
себя. Между тем образный ряд, объединяющий обе традиции, намного старше
каждой из них. Она древнее Ветхого Завета, буддизма, да и самой Индии,
поскольку символика змеи, дерева и сада бессмертия встречается еще в
клинописных надписях на древнешумерских цилиндрических печатях, а также в
искусстве и обрядах первобытных земледельцев всего мира.
С точки зрения сравнительного изучения символики не так уж важно,
действительно ли Христос и Будда были реальным людьми и творили
приписываемые им чудеса. Религиозные литературные произведения всего мира
изобилуют повествованиями о двойниках этих двух великих учителей. В конечном
итоге, каждый подобный рассказ заканчивается одним выводом: спасителем,
героем, избавителем становится тот, кто способен пробраться сквозь
оградительную стену внутренних страхов, которая не позволяет нам, обычным
людям, ощутить - не только наяву, но даже в ночных снах - божественную
основу всего мира и собственной души. Превращенные в миф жизнеописания
спасителей несут вести о запредельной мудрости посредством запредельных
символов, которые, по иронии судьбы, переводятся впоследствии обратно на
словесный язык тех же представлений, из которых и сложены наши внутренние
стены. На венчаниях я не раз слышал, как добропорядочные христианские
священники увещевают молодую пару поступать в этом мире так, чтобы в
грядущем мире их ждала жизнь вечная, - и всякий Раз думал, что куда более
подходящим для мифа наставлением стало бы пожелание так устроить новый брак,
чтобы испытать жизнь вечную уже в этом мире. Такое бессмертие действительно
существует в сфере долговечных, неразрывно связанных с самим процессом жизни
ценностей, и во все времена люди одновременно и переживали, и выражали это
измерение своей жизни и смерти. Все мы, не подозревая об этом, воплощаем
собой такие вечные ценности, просто великими учителями становятся лишь те,
кто пробуждается и постигает мироздание. Как сказано в гностическом
"Евангелии от Фомы": "Царствие Отца распространяется по земле, и люди не
видят его".