"Роберт Кемпбелл. Расчудесный Хуливуд ("Хуливуд" #3) " - читать интересную книгу автора

автобиографии.
Да и что за тип этот Хоган? Кому придет в голову назвать себя именно
так - словно ты второстепенный персонаж из какого-нибудь фильма с участием
Джона Уэйна? А хочешь походить на Джона Уэйна, ладно, тогда становись
главарем, а Котлету изволь оставить в покое.
Так нет же, такого ждут от него самого. Но почему тогда не называют его
Кентукки, как ему нравится?
А быть главарем означает заботиться обо всей ватаге в восемь или в
десять подростков любого возраста, всех цветов кожи, и у каждого - свои
заморочки. Означает ложиться последним - лишь после того, как убедишься, что
припасена чистая вода на случай, если кому-нибудь захочется пить, что вся
пища надежно спрятана в жестяные банки и ее вид и запах не привлечет крыс.
И подниматься с утра приходится тоже первым, чтобы проверить, не
заболел ли кто-нибудь ночью, не впал ли в спячку и не наделал ли в угол,
привлекая в подвал мух и других насекомых.
А вот Диппер все время забывает об этом и то и дело гадит в угол,
потому что Диппер - дебил и место ему в больнице, а не на улице. Только
больниц для таких, как Диппер, теперь нет. Какой-то говнюк из правительства
штата прикрыл такие больницы. Выгнал всех дебилов и даунов, сказал, пусть
сами о себе заботятся или пусть о них заботятся соседи. А соседи ни хера о
них не заботятся. Кое-кого определили в гостиницы, но там их бьют, унижают,
насилуют.
И вот на руках у Котлеты оказался этот несчастный дебил Диппер, а еще
большие ленивые засранцы вроде Хогана, а еще малолетние проститутки Сисси,
Мими и Му.
Котлета находит Мими красоткой. На ней рваная комбинашка, которую она
называет блузкой, шелковая пижамная куртка, короткая юбочка, с обоих боков
разорванная до самого пояса, туфельки на высоком каблуке и перчатки со
срезанными пальчиками. Она отчаянно красится и накручивается на бигуди. Му
одевается точно так же, и Котлете кажется красоткой и она.
Девочкам отчаянно хочется, чтобы их принимали за уличных музыкантш, и
Мими действительно поет. Котлета парочку раз слышал ее: на крыше, она
стояла, облокотясь о ветхие перила, и пела, а точнее вполголоса что-то
мурлыкала. Певица из нее так себе - это было ясно даже Котлете, - но ее
напомаженный ротик изгибается, когда она поет, так замечательно, что ему не
до музыкальных нюансов.
И еще одно нравится в ней Котлете: она никому не дает. Даже Хогану,
который держится так, словно, спуская с девочки штанишки, делает ей великое
одолжение.
Котлета слышал, как она отшила Хогана:
- С друзей я беру двадцать долларов.
- Не смеши меня, - ответил Хоган. - Больше двадцатки тебе и на улице
никто не платит.
- Потому что все они мои друзья, - возразила Мими.
- А я подставляю зад за полсотни, - похвастался Хоган и отошел в
сторону, мотая мудями, как будто они были полны охотничьей дробью.
- Думает, что его говно не воняет, - пояснила Мими Котлете. - Только
ему невдомек, что друзьям я даю за пятерку. Настоящим друзьям. Даже за так
даю.
Котлета то и дело подумывал о том, чтобы прикопить пятерку, да и