"Кэндзабуро Оэ. Опоздавшая молодежь" - читать интересную книгу автора

молчал. Потом он отошел от Кана и приблизился ко мне.
- Мне эта музыка не нужна, потому я и пришел сюда, на реку, - продолжая
стоять к нам спиной, тихо оказал Кан, не то оправдываясь, не то
возмущаясь. - Я совсем не радуюсь, что Япония побеждена. А ты злишься на
меня, да?
Я промолчал. "Наверно, когда стемнело, Кан приходил к нам домой и
потом, разыскивая меня, спустился к реке", - подумал я.
С того дня ребята из деревни перестали общаться с ребятами из
корейского поселка. Поэтому Кан, боясь, что, когда он встретится с нами на
реке, мы не захотим с ним разговаривать, и обвязался переметом, будто пришел
рыбу ловить.
- Ты-то чего взъелся на меня? Хочешь драться - давай! - разозлившись,
сказал Кан.
- Давай драться! - сказал я, расставив ноги и приготовившись к бою. -
Музыка у вас играет потому, что Япония проиграла войну! Грязные корейцы.
Кан наклонился, чтобы положить фонарь на песок. И я что было сил лягнул
его ногой по выставленному вперед плечу. Кан со стоном повалился навзничь, я
тоже взвыл от боли в вывихнутом пальце. Кан вскочил. Огромный камень,
зажатый в его правой руке, я ощутил как боль, воспринятую глазами и
разлившуюся по всему телу. Отступая назад, я тоже старался улучить момент,
чтобы поднять камень. Но, если бы я нагнулся, Кан наверняка ударил бы меня
камнем. Оскалившись, он тяжело дышал, а меня охватил страх, от которого
потемнело в глазах. Вдруг я увидел, что брат тайком от Кана кидает мне
камень. Ловко поймав его, я перестал отступать и так же, как Кан, угрожающе
размахивал теперь камнем у него перед носом. Мы, я и Кан, замерли. Но за
спиной Кана был мой сообщник - брат, внимательно следивший за тем, как мы
стоим, зажав в руках камни. Должен был это чувствовать и Кан.
- Я радовался и пел не потому, что Япония проиграла войну, - вдруг
сказал Кан. - Я просто рад, что победили корейцы.
- А разве это не все равно, что победили американцы? - крикнул я. -
Разве это не то же самое?
- Нет, совсем другое. У корейцев теперь есть родина, - сказал Кан
устало, каким-то бесцветным голосом.
- Не знаю, - сказал я тоже устало, неожиданно почувствовав, что вот-вот
упаду. - Все равно это то же самое.
Кан молчал, пристально глядя на меня. Мне показалось, что сейчас он
обязательно запустит в меня камнем. Но Кан отбросил его в сторону, поднял
фонарь и, плача, побежал от реки.
- Пульни в него камнем, - возбужденно сказал брат, вскочив на ноги.
- Отстань, - сказал я.
В горле пересохло, щеки горели. Палец на ноге болел. Я завопил в
бессильной злобе и бросил камень в реку. Я устал, мне хотелось спать, в
груди застыл ледяной комок. Обняв брата за плечи, я сказал задумчиво, тихим
голосом:
- Пошли домой, пошли спать.

Во сне я будто бы червяк. Да нет, самый настоящий червяк. Красный,
точно обваренный кипятком червяк, скользко извивающийся в теплой вязкой
грязи сточной канавы. Рядом со мной, червяком, ком земли, в который
превратился труп отца. Ком небольшой, и это не обычная земля, он издает