"Александр Керенский. Гатчина " - читать интересную книгу автора

пользу огромное количество времени. А боевые силы с.-р. и меньшевиков не
были во время мобилизованы. Что, впрочем, и требовалось доказать.
Не успел я кончить разговор с Даном и его товарищами, как ко мне
явилась делегация от стоявших в С.-Петербурге казачьих полков, насколько
помню, из двух-трех офицеров и стольких же строевых казаков. Прежде всего
делегация эта сообщила, что казаки желают знать, какими силами я располагаю
для подавления мятежа. А затем она заявила, что казачьи полки только в том
случае будут защищать правительство если лично от меня получат заверение в
том, что на этот раз казачья кровь "не прольется даром, как это было в июле,
когда, будто бы мной не были приняты против бунтовщиков достаточно
энергические меры". Наконец, делегаты особенно настаивали на том, что казаки
будут драться только по особому моему личному приказу.
В ответ на все это я прежде всего указал казакам, что подобного рода
заявления в их устах, как военнослужащих, недопустимы; в особенности сейчас,
когда государству грозит опасность и когда каждый из нас должен до конца без
всяких разсуждений исполнить свой долг. Затем я добавил: "Вы отлично знаете,
что во время первого восстания большевиков с 3-го по 6-е июля я был на
Западном фронте, где начиналось тогда наступление; вы знаете, что, бросив
фронт, я 6-го июля приехал в Петроград и сейчас же приказал арестовать всех
большевистских вождей; вы знаете также, что тут же я уволил от должности
командующего войсками ген. Половцева, именно за его нерешительность во время
этого восстания". В результате этого переговора казаки категорически заявили
мне, что все их полки, расположенные в Петрограде, исполнят свой долг. Я тут
же подписал особый приказ казакам - немедленно поступить в распоряжение
Штаба округа и беспрекословно исполнять все его приказания. В этот момент, в
первом часу ночи 25-го октября, у меня не было ни малейших сомнений в том,
что эти три казачьих донских полка не нарушат своей присяги, и я немедленно
послал одного из моих ад'ютантов в штаб сообщить, что можно вполне
рассчитывать на казаков. ,
Как утром, в Совете Республики, я еще раз жестоко ошибся. Я не знал,
что пока я разговаривал с делегатами от полков, совет казачьих войск,
заседавший всю ночь, решительно высказался за невмешательство казаков в
борьбу Временного Правительства с восставшими большевиками.
После моих бесед с Даном и с казаками, я вернулся в заседание
Временного Правительства. Всякому легко себе представить ту напряженную
нервную атмосферу, которая царила в этом ночном заседании, в особенности
после известия о захвате красной гвардией центрального телеграфа, почтамта и
некоторых других правительственных зданий. Однако ни у кого из нас не
возникла даже мысль о возможности каких-либо переговоров или соглашений с
засевшими в Смольном предателями. В этом отношении среди членов Временного
Правительства господствовало полное единодушие. За то некоторые из членов
правительства весьма сурово критиковали "нерешительность" и "пассивность"
высших военных властей, совершенно не считаясь с тем, что нам приходится
действовать, все время находясь между молотом правых и наковальней левых
большевиков. Впрочем, эти строгие критики не проявили ни малейшего
стремления принять активное участие в организации борьбы с разгоравшимся
восстанием или, хотя бы, более энергично поддержать меня. Насколько помню,
заседание Временного Правительства окончилось в начале второго часа ночи и
все министры отправились по домам. Я остался один с А. И. Коноваловым, моим
заместителем, министром торговли и промышленности. Мы были с ним неразлучны