"Этгар Керет. Рассказы из разных сборников (Призраки; Как хорошо и др.)" - читать интересную книгу автора

хорошо. Только перестань трясти Песахзона, ему становится плохо от этого.
Папа поставил Песахзона на место и пошел позвать маму. Через минуту он
вернулся, одной рукой он тащил маму, а в другой руке у него был молоток.
- Ты видишь, я был прав - сказал он маме - Так он знает, сколько стоят
вещи. Правда, Иоав?
- Конечно, я знаю - ответил я - Конечно, но только зачем молоток?
- Это тебе - сказал папа и сунул молоток мне в руку. - Только
осторожнее.
- Конечно - сказал я, и в самом деле был осторожен, но через несколько
минут это надоело папе, и он сказал:
- Ну, разбей же эту свинью
- Что? - спросил я - Разбить Песахзона?
- Да, да, Песахзона - сказал папа. - Ну, разбей его, будет у тебя Барт
Симпсон, ты его заработал"
Песахзон улыбался мне грустной улыбкой фарфорового поросенка, который
понимает, что пришел его конец. Пусть подохнет этот Барт Симпсон, не буду я
ради него бить молотком друга по голове!
- Я не хочу Симпсона - сказал я и возвратил молоток папе. - Мне
достаточно Песахзона
- Ты не понимаешь - сказал папа - Это в самом деле хорошо, это
воспитывает, давай я сам разобью эту свинью для тебя.
Папа уже поднял молоток, я посмотрел на зажмуренные мамины глаза и на
усталую улыбку Песахзона и понял, что все зависит от меня, если я ничего не
сделаю, он умрет.
- Папа! - схватил я его за ногу.
- Что, Иоав? - спросил папа, все еще держа молоток в воздухе.
- Я хочу заработать еще шекель - сказал я умоляюще - Дай мне засунуть в
него еще один шекель завтра, после шоко. А потом я разобью его. Завтра.
Честное слово!
- Еще шекель? - улыбнулся папа и положил молоток на стол.
- Ты видела? Я воспитал у ребенка сознательность
- Да, сознательность. - сказал я. - Завтра - У меня в горле уже стояли
слезы.
Вечером я дождался, когда папа закончил смотреть телевизор в салоне и
ушел спать. И тогда я тихо-тихо встал, и прокрался вместе с Песахзоном на
крыльцо. Мы долго шли вместе в темноте, пока не дошли до убранного поля.
- Поросята обожают поля - сказал я Песахзону, опуская его на землю. -
"Особенно, убранные поля. Здесь тебе будет хорошо". Я ждал ответа, но
Песахзон не сказал мне ничего, и когда я поцеловал его на прощание в нос,
только посмотрел на меня печально. Он знал, что никогда больше не увидит
меня.

ПУСТЫЕ ЛЮДИ

Когда я был ребенком, к нам домой приходили разные люди и стучали в
дверь. Папа смотрел в глазок, но не открывал. А они стучали в дверь, дико
стучали, и я немного их боялся. Но папа всегда подходил ко мне и ложился
рядом со мной на ковер, опираясь спиной на стенку пианино и крепко-крепко
обнимал меня.
- Не бойся - шептал он - нечего бояться. Это всего-навсего пустые люди.