"Элизабет Кернер. Малый драконий род ("Легенды Колмара" #2) " - читать интересную книгу автора

могли убить их из-за своей давней к ним любви, но не в силах выносить этого
зрелища. В тот день их впервые назвали Малым родом - так у нас появилось
единственное для них название.
Теперь они плодятся, как звери, а жизнь их коротка и одинока. Ежегодно
некоторые из нас пытаются взывать к недавно рожденным среди них, однако не
получают ответа. Ни разу за все эти долгие, тяжелые дни не было подано ни
малейшей надежды на то, что нас хоть кто-то услышал и попытался хоть как-то
ответить...
В тот же день мы покинули Колмар, ибо обезумевшие от горя кантри и так
уже предали смерти нескольких ни в чем не повинных целителей из рода гедри.
Те из нас, кто, невзирая на обрушившееся горе, сумел сохранить здравый
смысл, понимали, что двум нашим народам следует расстаться - до той поры,
пока выжившие кантри при виде людей не перестанут чувствовать внезапный и
неотвратимый порыв отомстить им за злодеяния Владыки демонов...
С того дня прошло почти пять тысяч лет, а среди кантри по-прежнему
встречаются те, кто не может сдержать в себе пламени ярости при одной лишь
мысли о гедри. И не важно, что ныне в живых не осталось даже правнуков тех,
кто были свидетелями этого злодейства: крик, который издала Трешак, когда у
нее вырывали душу, эхом звучит сквозь эпохи, преисполненный мучительной
ярости и неописуемого отчаяния, - настолько явственно, словно случилось это
лишь вчера. Кантри живут до двух тысяч лет, если не вмешиваются болезнь,
раны или несчастный случай, поэтому правнуки и праправнуки тех, кто был там,
впитали эту историю до мозга костей. Прийти к прощению тяжело, особенно
сегодня, когда - увы! - род наш угасает.
Детеныш моего сына Кейдры, Щеррок, родился осенью - ах, он такой
чудесный малыш, видели бы вы его глаза! - но до этого кантри в течение пяти
сотен лет не имели потомства. Акхор, наш царь и мой сердечный друг, долгое
время размышлял о причинах нашего упадка, но и он, несмотря на всю его
мудрость, не мог сказать, откуда берет начало наша бездетность. Ныне мы
живем в тревоге, опасаясь, как бы наш народ не вымер окончательно. Я молил
Ветров, чтобы чудесное превращение Акхора принесло великую пользу: помимо
того что он соединился со своей возлюбленной, он, возможно, смог бы узнать
от гедри сведения, которые помогли бы и его собственному народу. В противном
случае остается лишь одна горькая истина: мы обречены, и Щеррок окажется
последним из нашего рода...
Я встряхнул головой и, глубоко втянув в себя ночной воздух, обратился к
Упражнению Спокойствия - прямо в полете, разгоняя мрачные думы, что сжимали
мне сердце. Подобные мысли делу не подмога, под их тяжестью я не смогу
подняться выше ни на взмах крыла. Я постарался сосредоточиться на задаче,
которую нужно было решить сейчас. У меня почти получилось.
Некоторые порой задаются вопросом: а что, если подземный гул имеет
какое-то отношение к нашему нынешнему положению? Земля на нашем острове
редко хранила молчание подолгу, и мы привыкли к ее дрожи; но за последние
несколько столетий толчки усилились. Те, что пробудили меня ото сна, были
слишком уж могучи, такие случаются и вовсе редко, поэтому нужно было
выяснить их причину. Не следует думать, что меня влекло туда лишь
собственное любопытство, побуждавшее лететь быстрее; но сейчас, когда мне
пришлось занять место Акхора, нашего царя, жившего теперь среди гедри, я
должен был беспокоиться о всем своем народе. Меня не покидало какое-то
странное чувство. И я все думал, пока летел: а сумел ли Акхор за время