"Кристина М.Кэрри. Вставшие над обрывом " - читать интересную книгу автора

Бессмертного нельзя убить таким ранением, но можно доставить ему немало
неприятностей, и, главное, боли. Организм не желает терпеть мучительную
боль, он борется с ней и впадает в наркотический транс - те вещества,
которые вырабатываются в подобном случае у каждого обычного человека,
вырабатывались у них в намного больших количествах, полностью снимая любую
боль. И погружая в долгий целебный сон, который выглядел опасно глубоким.
Потом Гэбриэл небрежно осмотрел пленника. Половину времени занял
осмотр тонких и прочных веревок, которыми тот был связан. Его меньше всего
волновало состояние здоровья их долгожданной добычи, тем более, что в
скором времени добыче предстояло обратиться во прах под лучами солнца. Не
позднее, чем следующим днем, как решила Гарет. Тянуть с этим не было
никакого смысла - Торвальд был опасен, Торвальд был приговорен и обсуждать
это никто не собирался.
На суде бессмертных не было адвокатов и прокуроров, присяжных и
свидетелей. Редко, не чаще двух раз в тысячелетие происходило что-нибудь,
требующее от Гарет решений, и она выносила его - жестоко, не задумываясь.
Выживание всех значило много, жизнь одного не значила ничего. Эти правила
она помнила со времен своего детства, с которых прошло не одно тысячелетие.
И теперь, не колеблясь, едва услышав от Гэбриэла историю стычки с
Торвальдом, она коротко сказала:
-Смерть
И жестоким блеском отразился в ее глазах свет настольной лампы, и
впервые Гэбриэл понял, насколько она стара и жестока, насколько вне всех
законов и правил, кроме одного - выживания своего рода - стоит она. И
насколько она сильна своей жестокостью и решительностью, сильнее многих из
них, потому что слово справедливость ей ведомо только в одном смысле - ее
справедливость, а слово закон - только в древней трактовке "око за око".
Это было странно даже для Аллена, который был не так уж и молод по
меркам бессмертных, который был холоден и суров ко всем, кроме своих
друзей. Это было странно для Гэбриэла, который никогда не стеснялся убивать
для пищи или защиты. Это было почти невыносимо для Кевина, который был
человеком конца двадцатого века, с его немыслимо мягкими законами и
моралью, превозносящей гуманность и милосердие превыше всех благ.
Но это было Законом Гарет - законом, высшим для всех них.

Аллен спал, не чувствуя ни боли, ни жара от всех странных процессов,
что происходили в его организме. Он спал сладким сном под воздействием
уникального наркотика, который производило его собственное тело, и этот сон
был слаще и радостнее, чем сон, подаренный любым варварским препаратом,
которые изобретало человечество многие годы.
Но даже в этом сне была боль - не физическая, но душевная. Он видел во
сне Торвальда, таким, каким увидел его впервые - очаровательный подросток с
глазами затравленного оленя, с неловко-грациозными движениями и потаенным
страхом в каждом жесте. Дитя улиц, странноватое и дикое, жестокое и
одинокое - мальчик, которого он так неловко хотел сделать совсем иным.
Смыть грязь подворотен и липких прикосновений, научить быть честным и
веселым, свободным и сильным. Торвальда, который не был еще его творением,
а был капризным подростком, навязавшимся ему в спутники мокрым зимним
вечером несколько лет назад, вычислившем его секрет и умолившим его сделать
его равным себе.