"Алим Кешоков. Вершины не спят (Книга 1) " - читать интересную книгу автора

вынес. Но он все равно верил, что придет другая жизнь, лучшая для каждого в
его родном доме, а не на чужбине. Он верил, что его гнев против зла, против
хищников-князей не пройдет бесследно даже в том случае, если сам он больше
не вернется в Кабарду. То, чего не смог сделать сам, он завещал своему сыну
Эльдару. И Степан Ильич клятвенно обещал умирающему Мурату найти Эльдара и
передать завещание отца.
- И вот, - сказал под конец Степан Ильич, - как видишь, Астемир, старый
Мурат был прав, его, а вернее, наш общий гнев не остыл. И мы скоро пойдем с
тобой в твое Шхальмивоко... А пока давай топить печи и помалкивать.
И они топили печи и помалкивали до происшествия, с которого в
представлении Астемира начались дальнейшие перемены.
В мусульманском отделении госпиталя соблюдались свои порядки. Скорей не
дадут к ужину ничего, но не пришлют супа из общего котла, где варились сало,
свинина. Правоверные готовы были обойтись без ужина, лишь бы не
оскверниться. На этом и сыграл однажды сосед Астемира по койке Губачиков. Не
будь этого происшествия, возможно, события получили бы иной ход.
Балагур Губачиков - да простит его аллах - скрыл от товарищей, что хотя
он кабардинец, но крещен в православную веру.
Поправлялся Губачиков быстро, и еще быстрее улучшался его аппетит.
Посылок от родственников он не получал. Где развязывается узелок с
гостинцем, смотришь, там и Губачиков. Так было до тех пор, покуда болтун и
балагур, носившийся по палатам на одной ноге, с помощью костыля, сам не
проговорился, что он православный. Правда, он тут же спохватился, но ему уже
не верили. Вчерашние его благодетели перестали угощать его. Губачиков
ворчал, ворчал и нашел выход из затруднения.
- Правоверные! Сало! Свинья! - раздался однажды во время обеда крик
Губачикова.
- Как свинья? Где свинья?!
- Да вот, в миске!
Астемир, сидевший на койке рядом с Губачиковым, первый увидел, что
действительно в миске у соседа плавает кусок свиного сала, и первый отставил
свой суп, хотя и не очень тщательно соблюдал правила Корана. Просто, как и у
многих других кавказцев, у Астемира было как бы врожденное чувство
брезгливости к свинине.
Вся палата отказалась есть суп. Зашумели. А Губачиков под шумок съел
мясо из всех мисок, где оно еще оставалось.
Больные требовали повара и дежурного по кухне.
Возмущение росло. Когда повар появился, над головами замелькали
костыли, у кого-то в руках блеснул кинжал.
Испуганные санитары не могли сладить с наседающими на повара
разгоряченными людьми. Дело принимало серьезный оборот. На койку вскочил
Степан Ильич.
- Кунаки!
Нелегко было утихомирить возмущенных горцев, но Степан Ильич все же
овладел их вниманием.
- Кто тут хорошо знает Коран? - спросил он.
- Я знаю Коран, - отвечал Астемир.
- Ну, ты-то знаешь, это для меня не новость... Кто еще знает Коран?
Слово "Коран" заставило притихнуть самых пылких крикунов.
Степан Ильич стал разъяснять стихи Корана, относящиеся к происшествию.