"Алим Кешоков. Вершины не спят (Книга 1) " - читать интересную книгу автора

дочери, - стало быть, не суждено. Да оно, может, и к лучшему! Дочь - это
гостья в семье. Сегодня есть, завтра в чужом доме по вечерам моет ноги
своему мужу.
Уорк Матханов радовался и красивому местоположению своего дома в Прямой
Пади - на склоне холма, поросшего фруктовым садом, вблизи мечети. За Урухом,
впадающим в Терек, виднелись веселые зеленые холмы Малой Кабарды, аулы и
станицы.
Кургоко был доволен и соседями, особенно ближайшим - трудолюбивым
Касботом. Его усадьба была рядом. Небольшой надел земли он обрабатывал сам с
женою, а в страдную пору выходили на прополку или копнение всей семьей. В
зимнее время занимался извозом и никогда не забывал просьбы соседей -
привезти новый хомут или косу, гвозди или сосновые доски, а детишкам
гостинца. Не отказывался помочь по хозяйству и соседу-уорку.
С истинным расположением приветствовали соседи друг друга и полагали
так и прожить свой век - дружно, трудолюбиво и безмятежно. Судьба
распорядилась иначе.
Приближался байрам, и Касбот заколол барана для жертвоприношения во
славу ислама, дабы аллах не упрекнул его, не сказал, что Касбот нарушил
заповедь. Все совершалось по заповеди: Касбот разделал тушу, вывалил в ведро
внутренности и пошел к арыку, протекающему у подножия холма. Туша осталась
висеть на суку. Касбот помыл руки, смыл кровь с одежды и обуви, отряхнулся и
не спеша пошел обратно. Занес ведро в дом, перебросился двумя-тремя словами
с женой, хлопотавшей у очага, вышел опять во двор. Смотрит - туши на дереве
нет.
- Жена, где барашек?
Жена, миловидная и кроткая, лишь посмотрела удивленными глазами.
Побежали к дереву, к плетню, позвали соседа, но и он не мог сказать, куда
девалась туша. На примятой траве нашли следы крови. Следы привели за сарай,
и все объяснилось: огромный дворовый пес, до отвала наевшись баранины,
пытался закопать остатки туши впрок.
- Ах ты песья пасть! Собака среди собак!
Вспыливший Касбот побежал домой и возвратился с винтовкой в руках.
Касбот перепрыгнул через плетень, но собака спряталась в яме под
сапеткой[14]. Касбот выхватил из плетня кол и начал острием бить животное.
Пес визжал, скулил, но из укрытия не выходил.
На пороге дома показался Кургоко.
- Что ты делаешь?
- Ломаю ему ребра.
- Перестань, ты, в день холеры рожденный! - возмутился Кургоко.
- Она сожрала баранью тушу... Вылезай! В последний раз ты ела мясо,
тварь! - кричал разъяренный Касбот.
За плетнем показались лица младших детей Касбота и сверкнули косоватые
глаза старшего, всегда хмурого, четырнадцатилетнего Инала.
Выскочил на свое крыльцо и старший сын Кургоко, ровесник Инала,
болезненный Нашхо. Младший, Казгирей, был в это утро в медресе.
- Прекрати, сосед! Прекрати! - кричал Кургоко. - Животное ищет защиты,
оно в моем доме. Уходи!
Собака, как будто понимая, чей голос звучит в ее защиту, выскочила
из-под сапетки и метнулась к Кургако. Касбот отбросил кол, схватил винтовку,
выстрелил. Собака взвизгнула, подпрыгнула, истекая кровью, забилась под