"Алим Кешоков. Вершины не спят (Книга 1) " - читать интересную книгу автора

возрождаем нравственную чистоту народа, счастливого благословением аллаха и
его пророка.
- Нет бога, кроме бога, и Магомет - пророк его! - хором проскандировали
шариатисты.
- Но шариат - это и есть защита несправедливых привилегий, - прервал
оратора Степан Ильич. - Как ты, Матханов, на этой старине думаешь создать
новую жизнь? Такая старина - плохие дрожжи. Вот тут сидит один умный
старик - Баляцо из Шхальмивоко. Вот он! Тот самый, что стрелял. Он мне один
раз так сказал: "Из старого бывает хорош только хорошо утоптанный старый
ток". Вот как сказал старик. А как вы думаете менять жизнь, жить по-новому с
помощью старых законов, которые ничего не изменили за шесть веков
существования шариата в Кабарде?
В зале не все понимали по-русски, и раздались крики:
- Что говорит русский руководитель? Сообщите нам.
Другие повторяли и уточняли требование:
- Ты, Казгирей, скажи о тесте и начинке. Скажи, что к чему? Советы -
шариату или шариат - Советам? Что пирог и что начинка?
- Об этом, - отозвался Казгирей Матханов, - следует так сказать: судить
по шариату, управлять по Советам. И первый закон - закон всех законов -
свобода! Для мусульманина закон шариатский, для немусульманина - новый,
советский. Признаешь шариат - к нам, не признаешь - к Советам...
- Вот то-то оно и есть! - вмешался Инал. - Выходит, порознь. Магометане
сами по себе, Советы сами по себе. А кто же эти магометане, если не те же
карахалки? Нет, Казгирей Матханов, под таким руководством карахалкам нечего
делать. Известна пословица: когда переходишь через поток, держась за хвост
собаки, непременно потонешь. Будешь держаться за хвост коня - перейдешь.
Если хочешь, чтобы тебя не унес поток, поток жизни, держись за хвост коня. А
у нас конь красный, добрый конь! Ловкое слово всем понравилось. Но вдруг
откуда-то из задних рядов послышался самоуверенный голос:
- А я уже не могу отличить собаку от лошади, кабардинца от гяура...
Такие настали времена!.. А ты, знал ли ты когда-нибудь, Инал, законы своих
отцов, умеешь ли ты отличить собаку от лошади и своего кровника от брата?
Инал не то чтобы вздрогнул, а как-то нервно насторожился, вглядываясь в
глубину зала, и отвечал с той же находчивостью:
- Собака грызет не только чужих, но и своих, а конь несет джигита
вперед. Вот какая разница между ними... Но кто это говорит?
В самом деле - кто это? Астемиру показалось, что это голос Жираслана.
Однако не сразу удалось установить, кто кричал о лошади и собаке, требуя
выполнения обычая кровной мести и внося новое замешательство.
Между рядами пробирался Давлет.
- Во имя аллаха и революции! Дозвольте говорить мне.
- Что ж, говори! - Инал оглядел его с любопытством.
- Главное в том, что тут не все понимают друг друга, - смело заявил
Давлет, - но я буду говорить на обоих языках сразу - и на кабардинском и на
русском, тогда все меня поймут.
- Валяй! Говори по-своему, на двух! - одобрительно выкрикнул кто-то из
рядов, занятых казаками.
Необыкновенный оратор, шагая по-гусиному важно и неторопливо, косо
выставляя концы чувяк, взошел на помост, прочистил горло, провел рукою по
усам и с видом человека, от которого все наконец узнают истину, забормотал,