"Артур Кестлер. Слепящая тьма (Политический роман)" - читать интересную книгу автора

прервался. Объяснялось это появлением в 1940 году романа "Слепящая тьма".
Коль скоро в этом романе речь шла о беззакониях, порожденных культом
личности, он и его автор были отнесены к разряду антисоветской литературы и
тем самым изъяты из нашей духовной жизни. А то, что роман завоевал широкую
популярность и был переведен на тридцать языков, делало его особенно вредным
в глазах управителей наших идеологических ведомств. С тех пор имя Кестлера,
как правило, замалчивалось, а если и упоминалось в той или иной книге или
статье, то исключительно в негативном и "разоблачительном" контексте.
Не буду касаться общей оценки и сложного и многостороннего
литературного и научного наследия Кестлера (он был не только писателем, но и
философом, психологом, биологом), тем более что оно еще ждет у нас
объективного исследования. Но возьму на себя смелость утверждать, что, по
крайней мере, такое его произведение, как роман "Слепящая тьма" заслуживает
того, чтобы войти наконец в круг чтения советских людей.
Только нечистая совесть Сталина и его приспешников и догматическая
близорукость их духовных наследников могли счесть это выдающееся по своим
художественным достоинствам произведение антисоветским. Ибо продиктовано оно
было вовсе не враждебностью к Советскому Союзу, вовсе не желанием возбудить
к нему ненависть и отвращение, а совсем иными чувствами. Болью,
состраданием, отчаянием. И страстным желанием понять, что и почему произошло
в стране социалистической революции, так восхищавшей Кестлера ранее.
Непосредственной причиной его духовной драмы (а именно так, по моему мнению,
следует назвать то, что пережил Кестлер в конце 30-х годов и что побудило
его написать этот роман) были московские процессы 1936-1938 годов. Процессы
же эти являлись только вершиной гигантской пирамиды репрессий, масштабы и
направленность которых казались столь же чудовищными, сколь бессмысленными.
Необъяснимым казалось рвение, с которым жертвы процессов, старые заслуженные
революционеры, ближайшие и многолетние сподвижники Ленина, обливали себя
грязью, признаваясь в диких преступлениях, якобы ими совершенных. Характер
судилищ ставил в тупик многих представителей прогрессивной зарубежной
общественности, включая и коммунистов (как, естественно, и многих советских
людей).
Но представим себе то время. Ощущаемое почти физически приближение
новой войны. Наглая агрессивность фашистских держав. Лихорадочные попытки
создать боевой союз всех антифашистских сил. И вера в то, что именно СССР -
самый надежный, если вообще не единственный, оплот в борьбе против фашизма.
В этой обстановке тревожные и непонятные вести, приходившие из Москвы,
ставили друзей Советского Союза перед убийственной дилеммой. Нужно было либо
просто принять на веру официальную версию о шпионах и врагах народа,
проникших во все клетки советского организма, или, на худой конец, отложив
на время свои сомнения, опять-таки защищать эту версию, либо, выступая
против нее, волей-неволей порывать с прежними единомышленниками и товарищами
по борьбе. Других вариантов не существовало. Ведь в те времена любые
критические замечания по адресу Советского Союза воспринимались у нас
согласно известному и очень навредившему нам лозунгу "Кто не с нами, тот
против нас" как враждебные акции со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Мы сами отталкивали и зачисляли в стан врагов даже доброжелательных
критиков.
Из названных двух вариантов Кестлер выбрал второй. В итоге он навсегда
разошелся с коммунистами и логикой вещей был отброшен в