"Эрих Кестнер. Кнопка и Антон (Повесть) (детск.)" - читать интересную книгу автора

своего брата, который жил в Америке. И Кнопка всегда была бодра и
весела, не то, что при этой полоумной Андахт. У нее ребенок совсем с
личика спал.
- Моя дочь что-то очень бледна, - озабоченно сказал господин
Погге. - Вы не находите?
- Нет, - отвечала фройляйн Андахт. Берта, подававшая суп,
рассмеялась.
- Над чем вы так глупо смеетесь? - спросил хозяин дома, поедая суп
так усердно, словно ему за это платили. Но внезапно он выронил ложку,
прижал к губам салфетку и ужасно закашлялся, указывая рукой на дверь.
В дверях стояла Кнопка. Но, Боже правый, что у нее был за вид!
Она напялила на себя красную домашнюю куртку отца, а под нее
запихала подушку, так что больше всего походила на чайник, но только
старый и гнутый. Тонкие голые ноги, торчавшие из-под куртки, смахивали
на барабанные палочки. На голове у девочки красовалась выходная
Бертина шляпа. Вполне безумная шляпа из пестрой соломки. В одной руке
Кнопка держала скалку и раскрытый зонтик, а в другой бечевку. Бечевка
была привязана к сковородке, которая с дребезжанием волочилась за
девочкой, а в сковородке сидел Пифке и морщил лоб. Впрочем, лоб он
морщил не оттого, что был не в духе, а оттого, что на голове у него
было слишком много кожи. А поскольку кожа не знала, куда ей деваться,
она шла волнами, точно уложенная у парикмахера.
Кнопка обогнула стол, остановилась возле отца и совершенно
серьезным тоном спросила, испытующе глядя на него:
- Вы разрешите взглянуть на ваш билет?
- Нет, - отвечал отец. - Разве вы меня не узнаете? Я же министр
путей сообщения.
- Ах вот как! - проговорила Кнопка.
Фройляйн Андахт вскочила и, схватив Кнопку за воротник, принялась
раздевать и разоружать ее, покуда та вновь не обрела вид нормального
ребенка. Толстая Берта подхватила сброшенные одежки, скалку, зонтик и
унесла в кухню. Там она еще долго смеялась. И это было явственно
слышно.
- Как дела в школе? - спросил отец. Но так как Кнопка не ответила,
болтая ложкой в тарелке с супом, он сразу же задал следующий вопрос: -
Сколько будет трижды восемь?
- Трижды восемь? Трижды восемь это сто двадцать разделить на пять,
- сказала она.
Директор Погге несказанно удивился. Произведя подсчет в уме и
признав, что ответ верный, он продолжал есть. Пифке взобрался на
пустой стул, уперся передними лапками в стол и наморщив лоб, убедился,
что все исправно едят суп. Казалось, он намерен держать речь. Берта
принесла курицу с рисом и дала Пифке пинка. Песик, неправильно ее
поняв, взобрался на стол. Кнопка, спустив таксу на пол, заявила:
- Больше всего на свете мне хотелось бы иметь двойняшку.
Отец с сожалением пожал плечами.
- А это было бы здорово! - продолжала девочка. - Мы бы ходили
одинаково одетые, у нас были бы одинаковые волосы, один и тот же номер
обуви, одинаковые платья и совершенно одинаковые лица.
- Ну и что из этого? - спросила фройляйн Андахт.