"Вера Кетлинская. Мужество " - читать интересную книгу автора

Она толкнула дверь и вошла в шалаш. На нее пахнуло теплом и
спокойствием. Земляной пол был устлан мхом. Топчаны тщательно прикрыты
одеялами. На печурке, сложенной из камней, грелся чайник. Самодельная
коптилка освещала Гришу на постели и склоненные головы Сони и Клавы. Соня и
Клава шили.
Они оглянулись на шум двери, но со света не видели Тоню.
- Это я! - радостно сказала Тоня. - А вы что это здесь рукодельничаете?
Соня испуганно смяла в руках шитье. Клава тоже насторожилась - она
знала, что Тоня осуждает и замужество и беременность Сони, и ей было
неловко, что они пойманы на месте преступления: с детскими распашонками в
руках.
Но Тоня нашла, что в шалаше уютно, одобрила мох на полу,
заинтересовалась распашонками и вызвалась помочь.
Соня как-то суетливо дала ей работу.
Все молчали.
- Хорошо у вас. Счастливые вы... - сказала Тоня, умоляюще улыбаясь
Соне.
Гриша сухо сказал:
- Ты же осуждаешь.
Тоня жалобно огляделась. Ее не любили, ее боялись, ее приход смутил и
огорчил их: всем троим было хорошо до ее прихода и неприятно теперь.
Клава, с особенной чуткой догадливостью, сказала примиряюще:
- Ну что ты, Гриша?.. Разве ты не понимаешь, мы просто вам завидуем!
Тоня обняла ее, прижалась к ее плечу горящей щекой.
- А как Лилька сегодня пела! - заметила Соня, чтобы переменить
разговор.
- Вот это? - лукаво спросила Тоня и полным голосом пропела первую
строфу песни.
- Так это ты пела?
- Я пела, - все с тем же новым лукавым выражением сказала Тоня и
продолжала петь вполголоса.
Она ушла домой вместе с Клавой, обняла ее и повела вокруг всего лагеря,
чтобы пройти мимо шалаша, где жил Голицын. Из шалаша несся громкий храп.
- Храпит-то как - наверно, Голицын, - сказала Тоня и остановилась. Если
бы не Клава, она могла бы простоять здесь до утра.
- Нет, это Епифанов, - деловито ответила Клава, - ребята жаловались,
очень храпит.
Тоня вздохнула и пошла дальше.
Лежа в холодной жесткой постели, она смотрела в темноту и смеялась от
радости. То ей представлялось, как они с Сергеем устраиваются в своем,
собственном, семейном шалаше, то она мечтала о завтрашней встрече, о его
смелых ласках и нежных уверениях, то думала о Сонином ребенке и замирала от
необычности своих мечтаний.
- Сережа! Сережа! - еле слышно повторяла она, беззвучно смеялась и, уже
засыпая, представляла себе, что качает берестяную люльку и поет колыбельную
песню, и песня укачивает ее самое, и движение люльки укачивает, и счастье
укачивает...
Проснувшись утром, Лилька с удивлением увидела, что "сухарь Тоня"
улыбается во сне.