"Вера Кетлинская. Мужество " - читать интересную книгу автора

"7. IV. Вятки. Тоскую мечтаю встрече".
"8. IV. Свердловска. Не дождусь видеть снова единственная".
Дина перебирала телеграммы, раскладывала по числам, искала по карте
далекие города - Свердловск, Пермь, Тюмень, Омск... а потом уже и на карте
не находила - Яя, Ерофей Павлович, Могоча... Ерофей Павлович - как странно!
И странно, что именно из Ерофея Павловича пришла самая лучшая: "Чувствую
твою близость возлюбленная для любви нет расстояния..." Она покраснела,
прочитав ее в первый раз, и выбежала из темной комнаты телеграфа, не зная,
куда деть себя. Она тоже почувствовала его близость, ощущаемую даже на
расстоянии... Но как странно - Ерофей Павлович! Или Павлович! Где это? И кто
был этот Ерофей? Седой, наверное, с инеем на бороде, казак... или партизан?
И вот первое письмо.
Письмо хуже, чем телеграммы. В нем не хватает единства, всепоглощающего
чувства. Нет, в нем тоже много любви, и тоски, и мечтаний. Но он как будто
стеснялся. Телеграммы, читанные столькими людьми, были обнаженнее, а в
письме он словно боялся чужого глаза. Зачем бы иначе он писал: "Но ты не
думай, что я унываю. Я полон бодрости. Вера в тебя прибавляет сил. Я буду
много работать, я оправдаю доверие комсомола, пославшего меня в ДВК..."
Как в газете: "Оправдаю доверие комсомола..." При чем здесь доверие?
Посылают комсомольцев потому, что беспартийные не хотят ехать, вот и все.
Дина забралась с ногами в кресло, с письмами и телеграммами Андрея на
коленях. Что-то было в нем, чего она не улавливала. Незнакомое, чужое...
"Оправдаю доверие комсомола..." Ограниченность? Нет, нет, возражала она себе
самой, он красивый, умный, необыкновенный... Это большое счастье! - и она
перечитывала первую и третью страницы письма, сознательно избегая смотреть
на вторую, где были газетные слова. Ее волновали эти первая и третья
страницы - "каждый удар моего сердца для тебя, моя возлюбленная". Так ей еще
никто не писал.
Она протянула руку за ящичком, где в беспорядке лежали старые письма.
"Дорогая Дина...", "Ты знаешь, как я тебя люблю, зачем же ты играешь
мною...", "Остаюсь твой любящий Коля...".
Непонятно. Коля был инженером, Савин - член коллегии защитников,
Виталий - экономист, а вот Андрей - комсомолец, монтер, значит - рабочий.
Жена рабочего... Как забавно! Так бывает у Джека Лондона - влюбилась и
поехала с ним на Клондайк или на ранчо...
Но ведь это десятки тысяч километров! Там, говорят, морозы, бураны,
ветер. Отморозить пальцы... Ничего не заметил, а нос оказался
отмороженным... потом всю жизнь будет как слива...
И зачем это Дальний Восток?
А если не ехать к нему, что же делать? Опять служба, флирт, театры,
кино, записочки... Разогнать всех? Но как же одной? Два года...
Стук.
Дина торопливо засунула телеграммы в щель кресла. Сказала сухо:
- Войдите.
Она знала, кто это. Она неприязненно смотрела в молодое славное лицо
инженера Костько. Она почти разозлилась - не на него, а на себя, увидев
цветы в его руке.
- Сирень - еще парниковая...
Это он сказал. Но ведь это ее, ее собственные слова в тот день... Пять
душистых ветвей легли на ее колени. Он жадно смотрел, ожидая взгляда, или