"Вера Кетлинская. Мужество " - читать интересную книгу автора

- Ну скажи еще какие стихи, если знаешь, - попросил Тарас Ильич Гришу.
Гриша перебирал вещь за вещью стихи Багрицкого. Все они сейчас не
подходили. Гриша обрадовался, вспомнив Маяковского. Он ухватился за него,
как за желанного друга, вступившего в светлый круг огня - для действия, для
борьбы, для помощи. Уже не стесняясь, не боясь забыть или спутать, он вслух
вспоминал, досказывал своими словами забытые строфы и полным голосом читал
все, что звало, объясняло, заражало, било в цель:

Сочтемся славою, -
ведь мы свои же люди, - пускай нам
общим памятником будет построенный
в боях
социализм.

И, прямо обращаясь к Тарасу Ильичу, он говорил ему:

Надо
вырвать
радость
у грядущих дней. В этой жизни
помереть не трудно. Сделать жизнь
значительно трудней.

Уже много позднее, ложась спать рядом с Гришей в переполненной палатке,
Тарас Ильич наклонился и сказал вполголоса:
- Видно, мне от вас не уйти... - и тотчас грубовато добавил: - Безрукие
вы, все одно без меня не справитесь.
Гриша был так утомлен, что сразу же заснул. Но среди ночи он вдруг
проснулся, как от крика. Было темно, тихо, холодно. Стрекотала река. Все
спали... Что же? Что? Было ощущение чего-то несделанного. Ах, да! Это! Надо
писать как Маяковский. Прямо, дерзко, звонко, не идти окольными путями, а
бить в лоб.
И он снова заснул - тяжелая физическая усталость брала свое.

17

Оставшиеся в деревне еще много часов томились неопределенностью и
скукой. В это великолепное, свежее утро хотелось поскорее размять мускулы
после вчерашней выгрузки.
А работы не было.
На барже у Вернера бесконечно тянулось совещание.
Все начальство заседало.
Комсомольцы бродили, не зная, чем заняться, предоставленные самим себе.
Откуда-то пополз неясный слух, что их привезли сюда по ошибке, что
стройка перенесена на другое место.
Местный житель, поглаживая почтенную бороду, подтвердил:
- А как же! Сюда комиссия прилетала. Говорили, нельзя здесь строить.
Почва не позволяет.
- Чепуха! - ответили ему. - Не может быть.
Но осадок неуверенности остался. Кто его знает, может быть оттого и