"Франциско де Кеведо. Сновидения и рассуждения об истинах, обличающих злоупотребления, пороки и обманы во всех профессиях и состояниях нашего века" - читать интересную книгу автора

праву могут присоединиться к швалям, ибо всякий из них тоже шваль, только с
большой дороги, а грабители - к портным, ибо в одних портках своих жертв
оставляют. Между двумя этими разрядами лиходеев долго не могло установиться
согласие, ибо они стыдились идти рука об руку, но под конец все вместе
спустились в долину.
За ними шествовало Безрассудство со своей свитой стихотворцев,
музыкантов, влюбленных и бретеров - все людей, вовсе решившихся ума. Они
остановились в стороне, где друг друга разглядывали евреи-ростовщики и
философы, и, купно взирая на святейших отцов, восседавших во славе,
воскликнули:
- Видно, потоньше нюх был у этих пап, ибо, имей мы носы хоть в десять
локтей длиной, мы и тогда бы не разобрали, где наша выгода.
Затем появилось двое или трое поверенных, подсчитывая, сколько у них
было, смотря по обстоятельствам, образов и подобий, и дивясь тому, что у них
осталось их столько в запасе, ибо жизнь они вели самую безобразную и
неподобную.
Наконец всех заставили замолчать.
Порядок наводил соборный страж; парик на нем был что шерсть у
волкодава. Он так громоподобно стучал своим жезлом, что на шум сбежалась
тысяча всяких каноников и немалое число ризничих и прочих церковных
прихлебал и дармоедов, даже епископ, архиепископ и инквизитор - троица
скверная и все оскверняющая, готовая перегрызть друг другу горло из-за того,
что каждый хотел присвоить себе чистую совесть, которая невзначай могла
оказаться здесь в поисках того, кто ей приглянется.
Престол являл собою творение всемогущества и чуда.
Господь был облачен так, как подобает всевышнему, благостен праведникам
и грозен погрязшим в грехах; солнце и звезды ловили каждое его слово; ветер
затих и онемел; воды улеглись в берегах; земля замерла в тревоге за чад
своих - человеков.
Кое-кто еще угрожал тому, кто дурным примером направил его на путь
разврата, но большинство погружено было в глубокое раздумье: праведники
размышляли о том, чем воздать им господу и что испросить себе, а злые - что
привести себе в оправдание.
Между воскресшими ходили ангелы-хранители; по поступи их и краске на их
ликах можно было заключить, какой отчет им предстоит дать за тех, кто был им
поручен. Демоны между тем просматривали свои списки, подсчеты и обвинения.
Наконец все защитники разместились с внутренней, а обвинители с наружной
стороны. Десять заповедей выстроились на страже райских врат, столь узких,
что даже тот, у кого от сплошного поста остались кожа да кости, должен был
кое-чем поступиться, чтобы пройти в такую щель.
С одного края собрались несчастья, болезни и печали, громко обвинявшие
врачей. Болезнь уверяла, что если она и поражала людей, то приканчивали их
все же медики; печали клялись, что не погубили никого без содействия
докторов, а несчастья ручались, что все, кого предали земле, не миновали ни
тех, ни других.
Тут медикам пришлось волей-неволей отчитываться во всех покойниках, и
тогда, хотя глупцы и уверяли, что по вине их погибло несравненно больше
народу, чем на самом деле, врачи, вооружившись чернилами и бумагой, взошли
на холм со своими списками, и как только вызывали того или иного, один из
врачей выходил вперед и громким голосом объявлял: