"Франциско де Кеведо. Сновидения и рассуждения об истинах, обличающих злоупотребления, пороки и обманы во всех профессиях и состояниях нашего века" - читать интересную книгу автора

шляпу, но даже готов был снять с них последнюю рубашку.
"Не убий", - чтобы соблюдать эту заповедь, он даже не ел, боясь
заморить червячка.
"Не прелюбы сотвори", - относительно вещей, за которые приходится
платить, мнение его достаточно известно.
"Не свидетельствуй ложно..."
- Вот тут-то, - прервал его один дьявол, - и закавыка, скупец. Скажи
ты, что погрешил против этой заповеди, сам на себя наклепаешь, а если
скажешь, что нет, то окажешься в глазах всевышнего лжесвидетелем против себя
же самого.
Скупец рассердился и сказал:
- Если в рай мне ходу нет, не будем тратить время попусту.
Ибо тратить что бы то ни было, даже время, было ему противно.
Вся его жизнь осуждала его, и был он отправлен куда заслужил. На смену
ему пришло множество разбойников, из коих несколько повешенных спаслось. Это
воодушевило писцов, стоявших перед Магометом, Лютером и Иудой: обрадовало их
то, что путь к спасению не заказан и разбойникам, - и они толпою ринулись в
судилище под громкий смех чертей.
Стоявшие на страже ангелы стали вызывать им в качестве защитников
евангелистов.
Сначала произнесли обвинительную речь демоны. Обвинения свои они
строили не на показаниях, которые дали писцы о своих преступлениях, а на тех
преступлениях, кои они за свою жизнь облыжно приписали другим. Первое, что
они сказали, было:
- Самая главная их вина, господи, в том, что они пошли в писцы.
Обвиняемые при этом возопили (полагая, будто им удастся что-либо
скрыть), что они были всего лишь секретарями.
Все, что могли сказать в их пользу защищавшие их ангелы, было:
- Они крещены и принадлежат к истинной церкви.
Немногим удалось что-либо к этому добавить. Все их речи кончались
одним: "Человек слаб. Больше делать они этого не будут и пусть поднимут
палец".
В конце концов спаслись двое или трое, а прочим дьяволы крикнули:
- Поняли теперь, что к чему?
И подмигнули им, намекая, что-де там, на земле, чтобы очернить
человека, без них было не обойтись, а тут уж другим пахнет.
Писцы, видя, что за то, что они христиане, с них взыскивают еще строже,
чем с язычников, стали говорить, что христианами они стали не по своей воле,
крестили их, когда они были еще младенцами, и держали их на руках
восприемники.
Должен сказать, что Магомет, Иуда и Лютер так осмелели, видя, что
спасся какой-то писец, что чуть было не вышли на судилище. Я даже удивился,
что они этого не сделали, но потом сообразил, что помешал им врач, коего
вытолкнули вперед черти и те, что влекли его за собой, а именно аптекарь и
цирюльник. Дьявол, державший списки судебных бумаг, не преминул указать на
важность этих лиц:
- Из-за этого лекаря, при соучастии этих вот аптекаря и цирюльника,
сошло в могилу больше всего народу. Ими мы должны особенно прилежно
заняться.
Ангел попробовал было сказать в защиту аптекаря, что беднякам он