"Грегори Киз. Духи Великой реки ("Дети Великой реки" #2)" - читать интересную книгу автора

угасло, и Хизи крепко зажмурила глаза, чтобы избавиться от кошмара, но это
не помогло: он оставался с ней, внутри ее головы.
И вдруг все исчезло, оставив после себя лишь путаницу воспоминаний,
словно зловоние в воздухе после мелькнувшего на тропе хищника.
Спешившийся Братец Конь оказался рядом с Чернушкой; он шептал Хизи
какие-то успокаивающие слова, протягивая ей руки. На секунду девочке
показалось, что она не нуждается в его утешении: ведь ничего, кроме
смятения, не осталось. Но ее тело оказалось более мудрым, чем затуманенный
разум, и, всхлипнув, Хизи соскользнула с седла в объятия старика, с
благодарностью вдохнув запах дыма и кожи. Братец Конь гладил ее по голове и
бормотал какую-то чепуху, среди которой, впрочем, промелькнула одна короткая
фраза:
- Я этого боялся. Я боялся, что так и случится.


II


ВТОРОЕ РОЖДЕНИЕ


Гхэ проснулся. Что-то пыталось его съесть.
Это было что-то грузное, похожее на рыбу, змею и скорпиона
одновременно. Оно ткнуло его мордой, а тонкие щупальца начали теребить
сердечные нити, на которых держалась жизнь Гхэ. Это он отметил краем
сознания, без особого страха. Все опасения и чувства отступили перед
всепожирающим пламенем потребности, потребности такой острой, что Гхэ даже
не понял, что это такое; места для других желаний просто не оставалось.
Каждая жилка в нем трепетала, молила, жаждала. Гхэ судорожно вздохнул и
оттолкнул от себя надоедливое чудовище, слепо нашаривая то, в чем так ужасно
нуждался. Воздух обжег его легкие, словно облако острых осколков стекла, и
он неожиданно осознал, что не дышал очень давно...
Тварь обвивала его кольцами живой плоти, и Гхэ, оскалив зубы, кинулся
на нее, ударил ребром ладони, стараясь найти выход своему непонятно на что
направленному желанию. Удар не причинил никакого вреда покрытому чешуей
чудовищу, но в тот же момент существо, казалось, раскрылось перед Гхэ, стало
тонкой паутиной нитей, опутавших яркую сердцевину - такую соблазнительную,
такую прекрасную, что Гхэ вскрикнул. В то же мгновение он узнал и мучающее
его желание. Это был голод, невероятный и какой-то извращенный, но тем не
менее голод. Гхэ жаждал светящейся сущности твари, ее жизни. Взвыв, как
собака, он ухватил и рванул к себе нити жизни чудовища, и они порвались
легко, как паутина. До Гхэ не сразу дошло, что сделал он это не руками - он
видел свои пальцы, впившиеся в упругую плоть, - но когда светящиеся нити,
извиваясь, подались, они, казалось, вошли в его ладони, стали новыми
горячими жилами в его руках и груди; их пламя заполнило грызущую пустоту
внутри, где жил его голод, и насытило его. Наслаждение, смешанное со
страданием, было так велико, что Гхэ чуть не погрузился в беспамятство.
Рыба-змея-скорпион яростно боролась, пустив в ход когти и жало, но ее жизнь,
поглощенная Гхэ, дала ему силы, а боль ничего не значила по сравнению с
утоленным голодом. Вскоре тварь перестала шевелиться, и последние еле