"Александр Хургин. Страна Австралия (сборник)" - читать интересную книгу автора

свет в квартире погас и по лестнице застучали шаги бегущего во весь опор
человека. И Кульков сказал: вот падла, и двинулся вдоль квартиры вслепую, на
ощупь пробираясь к балкону, где стояла немолодых уже лет женщина, названная
отцом с матерью в честь одной из девяти муз, покровительницы то ли комедии,
то ли драмы, а может, и иного какого-нибудь вида искусства, а какого именно,
Кульков точно не знал, потому что познакомился с этой женщиной всего
несколько часов назад и видел ее сегодня впервые в жизни.


НИ С ТОГО НИ С СЕГО

Если выражаться красиво и фигурально, то можно сказать так: Беляев
снова, в сто первый какой-нибудь раз споткнулся и заблудился в трех соснах,
и завис где-то в обрывках и обносках мирового пространства, а время у него в
черепной коробке перемешалось с серым веществом его мозгов и пошло со сбоями
и то взад, то вперед, то быстро, то медленно. В общем, оно превратилось в
студенистую кашу-размазню и мешало ему сосредоточиться на необратимом
процессе жизненного течения. И Беляев взялся победить и преодолеть эти
свинские происки пространства и времени старым, проверенным, еще дедовским
способом. Он бежал от действительности в запой и стал неутомимо пить в
абсолютно полном, стерильном, одиночестве, как говорится, tet a tet с самим
собой, так как у него имелись для этого все необходимые условия и удобства.
Жена Беляева возвращалась с работы слишком поздно из-за того, что каждый
день заходила проведывать брошенного ею на произвол судьбы мужа и вообще,
перед лицом закона она была женой ему, этому брошенному мужу, а Беляеву она
приходилась ни рыбой ни мясом, хотя и ночевала под его кровом. Потому что не
смогла она стать ему кем-то, несмотря на все приложенные с ее стороны усилия
и старания. И они не были женаты и записаны в книге загса, а просто спали
друг с другом в половом отношении. А в последнее, уже взбесившееся время,
они и не спали, то есть они то только и делали, что спали ночи напролет -
она в сатиновой ночной рубашке от головы до пят, как в броне, а он - в
трусах и в майке по колено в обтяжку. Они, видно, допустили грубую ошибку,
избрав друг друга в качестве партнеров по совместной жизни и были теперь
друг другу до фонаря, а Беляеву, ему и прежде, и вообще никогда в жизни не
везло с выбором женщин. Они, женщины, обычно сами его выбирали и сначала
влюблялись в него без памяти и до одури и творили в быту и в постели черт
знает что и наслаждались им, Беляевым, до кончиков пальцев, и бросали
направо и налево к чертям собачьим надежных мужей и любовников, а потом у
них все проходило и исчезало без видимых следов, и они вылечивались и
выздоравливали и тихо бесились какое-то неопределенное время, и в конце
концов уходили на все четыре стороны и сбегали сломя голову без оглядки. И
попервам это было для Беляева загадкой природы и полной неожиданностью и
неразрешимым риторическим вопросом, а позже он все понял и догадался, что
происходили эти досадные метаморфозы и водевильные превращения не из-за них,
женщин, а из-за того, что сам он, Беляев, первым кончался и остывал к
очередной своей любимой женщине, и она становилась ему где-то там, глубоко,
обузой и безразличной чужой вещью в себе, а после уже они, женщины, что-то
такое ощущали смутно своим особым женским чутьем и отвечали ему взаимностью
отсутствия чувств и отмиранием либидо и гибельным физическим отвращением. И
тогда Беляев, чтоб разрядить сложившуюся обстановку и развеяться, начинал