"Александр Хургин. Комета Лоренца (сборник)" - читать интересную книгу автора

службы по охране и защите правопорядка. Единственно, что лейтенанта ему так
и не присвоили. Видимо, потому не присвоили, что ракета при тщательном ее
рассмотрении оказалась не боевой, а учебной. Болванкой то есть
металлической, куском ржавой трубы. Когда-то солдаты-ракетчики тренировались
на таких болванках: таскали их с места на место, доставляя к расположению
ракетной установки. Потом этот тип ракет морально и физически устарел и его
списали и сняли с вооружения, а еще позже и саму ракетную часть упразднили и
расформировали за ненадобностью, так как угроза мировой ядерной войны
исчезла с лица планеты и наступила конверсия.
Надо сказать, обиду на свое непосредственное командование, Макарыч
затаил страшную - за то, что оно не наградило его очередным званием - и
сказал, если б знал, в жизни не звонил бы. Тем более тогда его болезнь
находилась в высшей стадии обострения. Как, впрочем, и теперь, и почти
всегда. До того дошло, что пользоваться служебным мотоциклом К-750 стало ему
не под силу, хоть он и сменил сидение на более мягкое по содержанию и
удобное по форме. И что самое плохое, ничего Макарычу не помогало - ни
местные бабки, владеющие народными методами лечения хворей, ни целители из
других населенных пунктов. А к врачам Макарыч обращаться не хотел. Поскольку
они издали мельком заглядывали ему в больное место и сразу выносили приговор
- нужно оперировать. На что Макарыч пойти никак не мог. Боялся он операции,
а главное - не мог представить, как можно вырезать причину его болезни, если
операции делают на операционном столе, то есть лежа. Пусть даже на животе.
Ну, а обиду свою он, конечно, держать при себе не стал, он сорвал ее и
утешил на Сене. Посадил в свою кутузку на три дня, и обида сначала
полегчала, а после и вовсе улетучилась. Он всегда так делал, когда
начальство его несправедливо обижало и недооценивало. Сажал кого-нибудь под
замок и все. Сенину посадку он мотивировал очень просто - для окончательного
выяснения, выявления и установления личности. Сеня ему возражал "что
устанавливать? Ты ее уже давно установил". Но Макарыч на возражения
реагировал грубо и непорядочно. В том смысле, что ты мне поговори еще - так
вообще залетишь на год за злостную неуплату алиментов.

***

В Петровку вошли, когда начало где-то греметь, часам к восьми. К ужину
значит. Сеня шел по улице и со всеми здоровался. И с ним тоже все
здоровались. А на Серегу смотрели изучающе. И вопросительно. Наверно, хотели
по его внешнему виду определить и понять, чего от него в дальнейшем ждать
нужно. Имея в виду, что первое впечатление самое верное. Хотя и обманчивое.
Улица была длинная. И по обеим ее сторонам сидели старухи. И они не просто
сидели, они что-то обязательно продавали. Одни ведро яблок или слив, другие
кукурузу, третьи картошку и молочнокислые продукты. Но и промышленные товары
тоже они продавали. Носки, например, разноцветные, тапочки, шапки. Да много
еще чего, и что странно, надвигающаяся гроза никак на эту торговлю не
действовала. Продавцы не тронулись с места ни после первого грома, ни тогда,
когда в песок посыпались первые капли, подняв собою облако пыли и тут же
прибив его к земле.
- Сень, а кому они это все продают? - отсутствие здесь покупателей
сразу бросилось Сереге в глаза. И что неоткуда им взяться, тоже от него не
укрылось.