"Александр Хургин. Сквер" - читать интересную книгу автора

стороны, он вступает в реакцию с влагой почвы и затягивает все возможные
щели и щелочки до полной герметичности. И гроб превращается в саркофаг, а
покойник - в мумию. Не такую по своему качеству, как у древних египтян, но
тоже вполне нормальную.
Да, так вот подошел ко мне этот брат и говорит ни с того ни с сего, что
я, мол, плохо для их фирмы одет и поэтому обязан купить себе приличный
темный костюм и соответствующую ему строгую обувь. И не на толкучке купить,
а лучше всего в фирменном магазине "Boss". Чтоб, значит, выглядеть перед
лицом нашего не в меру богатого клиента по высшему разряду и внушать ему
своим видом доверие и желание прийти к нам еще и еще раз и всех своих
обеспеченных друзей и знакомых тоже к нам направить.
Ну, конечно, я ответил, что я не Кашпировский и ничего никому внушать
не собираюсь - так же как и костюм покупать. Не люблю я носить на себе
костюм. Он мне режет под мышками и между ногами трет в самых ответственных
точках. Работать же в костюме при моей специфике и вовсе глупость, я
моментально испачкаю его красками, лаком и клеем, достигнув еще более
отвратительного эффекта.
За мой непочтительный ответ брат хозяина меня уволил, не сходя с моего
рабочего места и невзирая на кодекс законов о труде. И хорошо сделал, что
уволил, а то сам я мог бы и не уволиться, проявив слабость и не свойственную
моему характеру тягу к золотому тельцу. Платили-то мне большие деньги, и
терять их по собственной инициативе, понятное дело, не хотелось. А плюс к
тому меня ведь хозяину рекомендовали как специалиста в
художественно-оформительском промысле и приличного положительного человека
из хорошей семьи. И я не хотел подвести старого товарища, который меня
рекомендовал на свой страх и риск по доброте душевной. Мы же с ним не
виделись со студенческих времен, и кем я стал за эти двадцать лет, он знать
не знал и знать не мог. Потому что помнил меня только по институту и по
молодым беспечным оголтелым годам. И он даже не удивился, что я не работаю
по своей специальности, по которой писал диплом, защищенный впоследствии на
оценку "отлично", зато он понял, что я вообще не работаю - и, спросив, что я
могу и умею, охарактеризовал мою кандидатуру хозяину "Последнего пути" в
самом выигрышном свете. А я, значит, повел себя неуважительно и неадекватно,
за что и был выгнан без выходного пособия хозяйским родным братом-химиком и
заместителем по всем вопросам.
И почувствовал себя хорошо. Чуть ли не счастливым я себя почувствовал,
выйдя на улицу уволенным на все четыре стороны. В этот момент я любил всех.
Подряд. Без исключения. И мне казалось, что так будет продолжаться целыми
днями, что я буду с утра до вечера ходить по улицам и всех любить. И буду
останавливаться, раскидывать руки и кричать от всей души: "Люди, мать вашу,
я вас люблю!".
Ну, а пока я вышел за дверь. И даже ею не хлопнул. На стене, под
названием фирмы, кто-то крупными буквами, мелом, написал:
"Правильной дорогой идете, товарищи!" Это под словами "Последний путь".
А под словами "Продажа эксклюзивных гробов" тем же способом и почерком было
приписано: "вагонными нормами". Я вернулся в офис, вывел хозяина с его
заместителем-братом на улицу, повернул их лицом к стене и сказал:
- Это - не я написал.
И ушел окончательно и навсегда. И почувствовал себя еще лучше, просто
лучше некуда я себя почувствовал.